В Москве живет и творит высокое искусство Фридрих Согоян – без преувеличения, выдающийся современный скульптор, обогативший искусство Советского Союза и постсоветского пространства (в первую очередь – России, Армении и Украины) множеством первоклассных произведений – от малых форм до монументальных композиций. Общее число его работ достигает нескольких сотен, а то и более.

Многогранное творчество мастера оценено присвоением ему званий заслуженного художника Армянской ССР, заслуженного деятеля искусств Украинской ССР. А за монументальное произведение «Герои форсирования Днепра» (1977-1982 гг., бронза), созданное для мемориального комплекса «Украинский государственный музей истории Великой Отечественной войны 1941-1945 годов» в Киеве, ему была присуждена Ленинская премия. В 2004-м стал народным художником России. В августе 2011 года, по случаю 20-й годовщины независимости Украины, президент страны Виктор Янукович присвоил скульптору почетное звание «Народный художник Украины» - “за значительный личный вклад в становление независимости Украины, утверждение ее суверенитета и международного авторитета, заслуги в государствообразующей, социально-экономической, научно-технической, культурно-образовательной деятельности, добросовестное и безупречное служение украинскому народу”.

Фриду Согояну принадлежит большая галерея скульптурных портретов. Работы этого жанра составляют значительную часть его творчества. В творческом активе художника – портреты выдающегося невропатолога Левона Бадаляна, первооткрывателя сибирской нефти Виктора Муравленко, актрисы Элины Быстрицкой, знаменитого футболиста Никиты Симоняна. Произведения Согояна неоднократно и с неизменным успехом экспонировались на Всесоюзных и республиканских выставках, они хранятся в Государственной Третьяковской галерее, в музеях Москвы, Вашингтона, Еревана, Киева, Самарканда, в его родном Гюмри. Он сложился как мастер со своей творческой манерой, узнаваемым почерком, своим прочтением натуры, своим умением воплощать всегда актуальные идеи о Вечности и Человеке…

И еще одна отличительная черта – полным именем художника редко кто называет. Хотя уважают его, как говорится, по полной. “Наш Фрид” – так величают его друзья, знакомые, соратники по цеху искусства. В такой дружеской фамильярности кроется глубокое уважение к этой неординарной личности, к постоянной творческой неуспокоенности мастера. Действительно, годы над ним не властны. Хоть и не мальчик давно уже, вообще-то.

-  Фридрих Мкртичеевич, в прошлом году вы отметили два юбилея – свое 75-летие и 50-летие творческой деятельности. Попробуем вкратце сформулировать содержание прошедшей богатой и разнообразной творческой жизни?

- Ну что ж… Если я начну думать о подведении итогов, то перестану работать. А вот этого не хочу делать ни в коем случае. Потому что для художника это – самая страшная вещь. Пусть итоги подводит Природа.

Если человек прекращает работать, творить. созидать – от него можно ожидать чего угодно. Посмотрите, сколько чистых личностей есть среди трудящихся ремесленников, художников, среди простолюдинов (в лучшем смысле этого слова!) Перекинутся с тобой парой слов, выпьют по стаканчику – и снова за свою повседневную работу. Добрые, гостеприимные, самолюбивые, достойные люди.

- Ваши корни – в Гюмри. Что для вас Гюмри, вообще Армения?

- Армения для меня – средоточие тепла и света. Когда приезжаешь сюда – сразу отогреваешься, успокаиваешься, чувствуешь, что приехал домой, хотя до Гюмри еще не добрался, пока в Ереване… Воздух, вода, люди – всё твое, родное. Народ там хороший, своеобразный. Люди сохранили волю к жизни даже после той страшной трагедии в декабре 1988-го. Там нет ничего неестественного, надуманного. В сентябре прошлого года я снова навестил родные края. Съездил и в Гюмри. Я давно там не бывал, и меня сейчас здесь мало кто знает. Но на встрече со мной театр был полон, и я ощущал, что люди пришли сюда по зову сердца.

Но вот в последнее время становится как-то грустно. Когда это было, чтобы ты беседовал с гюмрийцем, а он опускал голову и старался поскорее уйти? Сейчас такое встречается всё чаще. И всё же я надеюсь, что гюмрийцы сохранят свой нравственный, духовный стержень. Ведь в людях сохранилась мастеровая жилка, трудолюбие, честь. Они хотят нормально трудиться, иного им не надо…

Наверное, должна появиться более патриотичная и деятельная молодежь, новые Варданы Мамиконяны, способные выправить ситуацию. Не знаю.

- Будем надеяться на лучшее. А что можете сказать об армяно-российских взаимоотношениях? Вы же сами, можно сказать, их ярко олицетворяете. Какие возможности дала вам Россия для творческого роста? Кого вы там встречали?

- В любой ситуации человек должен оставаться человеком, сохранять в себе добро. Если это ему удастся, он проживет где угодно, среди любого народа. Я живу в России очень давно. Никто ни разу не сказал мне худого слова. Надо же уважать народ, в котором ты живешь. А не, грубо говоря, выпендриваться, постоянно на рожон лезть. У себя дома вы хозяин, а в другой стране надо всегда помнить, что вы – гость, и вести себя соответственно, уважать хозяина. Не давать повода для того, чтобы вам указали на место, напомнили, что вы только гость.

Конечно, в любом народе есть и хорошее, и плохое. Но, по моему глубокому убеждению, нужно, в первую очередь, самому быть человеком, чтобы и окружающие воспринимали вас как достойную личность. Вот я приехал сюда из далекого Гюмри, тогда еще Ленинакана. А потом получил Ленинскую премию. Не хочу хвалиться, но в советские времена это было весомое достижение, уверяю вас.

- Что бы вы заповедали молодому поколению, идущему в искусство? В том числе – и вашим сыновьям Ваге и Микаэлу, которые тоже стали скульпторами?

- В первую очередь, я пожелал бы им любить избранную профессию. Что уж греха таить, нередко ведь случается, что профессия выбирается неправильно, не по душе, потом ее вынужденно меняют, но уже как-то не то. А вот если четко понимаешь свое призвание, то следуй ему до конца, люби свое дело, которому решил служить. В противном случае неизбежны метания и сомнения, человек погружается в безысходные и бесплодные переживания…

- Думается, вы вложили какой-то особенный смысл, особую символику в памятник жертвам землетрясения в Армении, торжественно открытый в Гюмри в дни 20-летия той страшной трагедии…

- Композиция называется – «Жертвам невинным, сердцам милосердным». И это наименование созвучно ей. Композиция состоит из одиннадцати фигур, каждая – в движении. Изображены пострадавшие, спасатели, вверху – спасенная Армения со своими детьми. Среди изображенных есть и фигура грузина: ведь наши соседи были одними из первых, кто помчался тогда нам на помощь. Есть фигура русского солдата, спасающего ребенка. Словом, я попытался средствами скульптурной пластики отобразить происшедшие события и наше восприятие этих событий.

- Сколько заняла работа над композицией, пока ее удалось привести в окончательный вид?

- Замысел родился практически сразу же, когда довелось увидеть последствия трагедии, встретиться с пострадавшими от землетрясения, воочию убедиться в том, какая это великая сила – гуманизм, взаимовыручка… (Кстати, тогда погибли многие родственники Фридриха Мкртичевича). Когда увидел всё это, понял, что просто обязан что-то создать. Именно так я мог выразить свою признательность всем помогавшим нам справиться с бедой. Такую же смысловую нагрузку несет и скульптура, установленная в Вашингтоне.

Центр той композиции – мать с ребенком на руках. Внизу высечено: «Американскому народу – от благодарного армянского народа». После открытия памятника президент Буш пригласил меня в Белый дом. Мы туда пошли вместе с сенатором Робертом Доулом. О Доуле у меня сохранились особые воспоминания. Скажу лишь, что я изваял его бюст, а также портрет его супруги. Сейчас эти портреты установлены в Капитолии.

- Как вы вообще решаете, кого и когда надо изображать?

- Скульптор каждый раз сам должен делать этот выбор. Многие из тех, чьи портреты я создаю,- близкие мне люди. Случается и так, что вроде сам выбрал «объект» и тему, но, когда работа завершена, вдруг понимаешь: не ты захотел его изобразить, а он сам…

- Как, например, в случае с портретом Католикоса Вазгена I?

- Тут особая история. Я очень хотел сначала сделать хотя бы несколько этюдов, но не получилось. Несколько раз мы встречались со Святейшим Вазгеном в Эчмиадзине. Условились, что он приедет в Москву и зайдет ко мне. Однако этого так и не случилось.. И всё же портрет, надеюсь, вышел удачный. Все-таки я располагал достаточными материалами, да и сам облик Католикоса постоянно был у меня перед глазами. А когда к этому добавляется народное одобрение – это придаёт особое вдохновение. Памятник Католикосу Вазгену стал подарком Эчмиадзину от меня и от Николая Ивановича Рыжкова. Наверное, место, где он установлен, не совсем удачное, ну да что сейчас об этом говорить. Что сделано, то сделано.

- Хотите что-нибудь добавить?

- Художник не имеет права проживать каждый день так, будто они ничем не отличаются друг от друга. Напротив, для него все дни – разные, каждый неповторим. Так же и с творческим поиском. Повторения и остановки здесь недопустимы.