Мы продолжаем публиковать автобиграфические заметки приговоренного в Украине к пожизненному заключению гражданина Армении Мераби Суслова.
Первая часть

...Эта слишком невыносимая боль пожирала не только Его силы и самоуверенность, она ещё и заставляла Его каяться от той прошлой, юношеской гордыни – оставаться до конца несгибаемым воином Света. То прошлое Его детства и молодости, вот тех безоблачных времён, когда он верил в Величие человека, в неимоверность мощи Природы, Духа личности, угасала перед им же самим, оставляя привкус унижения и стыда за себя! Вся прежняя уверенность мгновенно плавилась от такой боли, обжигая всю Его прежнюю гордость за себя! Однако когда хоть чуть ослабевала эта страшная боль, Он снова наполнялся надеждой вернуть свою несгибаемость, которая была ценнее всего на свете для него! Но совсем свежая память о том, что в минуты полного отчаяния он сходил с пути несгибаемости, ноя и корчась от невыносимой боли, прося пощады, избавления от невыносимости, назойливо вибрировала в Его голове, давая Ему знать и помнить о слабости! Воля и Дух, которые Он ранее возвёл себе в культ Величия, вдруг отступившие от него, когда Он был зажат в тисках адской боли, предательски напоминали ему, что во плоти человека он не стойкий воин всему. Однако Он снова боролся с озлобленностью к себе, заставляя возвращаться в прошлое, с умилением вспоминая, как Он сотни и сотни раз шёл на самые отчаянные шаги и поступки, которые каждый раз могли закончиться трагически для него. Но он тогда не отступил ни разу и доказывал себе, что это должно стать нормой для него, ибо честное служение воздвигало Его в ранг достойных и порядочных. Он повторял, говорил и убеждал себя, что это были всего лишь доли секунды слабости, на которые толкало предательское тело, но Дух Его был несгибаем. И тогда каялся Он лишь по канонам Господа, осуждающего грех гордыни, а не от слабости своей. 

Ооо…, как же Ему всю Его жизнь мешала принадлежность характером по Гороскопу – быть Девой. Эта пресловутая, слишком повышенная щепетильность Дев к идеалу во всём всегда заставляла Его быть исключительно на высоте даже в те мгновения мыслей своих, летящих с бешеной скоростью, вразброс...  Вдруг Он почувствовал, что Его Душа так устала от него, так сильно от самого себя, Тирана, что Он сейчас распадётся навсегда! И тогда он сел писать. Хотелось какой-то стих в надежде, что это поможет смириться с Собою, истерзанным людьми, из этой ужасной страны – страны, которую Он ненавидел каждой клеткой своего больного тела и Души.

От долгой невыносимости этой боли ему тайно захотелось, чтобы Его кто-то пожалел, и Он решил посвятить семье этот стих.

 Пишу тебе из края темноты,

где нет восходу Солнца высоты,

от тех, чей приговор до тошноты,

кого лишили вечно правоты.

Из мест, где обречён я на закат,

где луч надежды отнят просто так,

кого лишили дома и семьи,

где сердце бьётся просто в такт.

Пишу тебе из крайних Я краёв,

где нету места для моих Богов,

где голос мой гремит до хрипоты,

кого спасти не сможешь даже ты.

Из мест, где нет ни окон, ни дверей,

Где хлеб сухой оставил для мышей,

откуда Я кричу им всем – “Долой!”,

из мест, где нет дороги нам домой.

Пишу тебе из самых пасмурных широт,

где холод, голод вечный спутник мой,

из мест, где на засов закрыт нам рот,

откуда Дух мой рвётся только в бой․

Из дна, где обречённость выдана судьёю,

той мантией осужденной тобою,

от тех, кто жизнь забрать легко готов,

где тесно на Олимпе от таких “Богов”.

Пошлю тебе поверх железных стен

Я голос свой на этой бересте,

пишу, пишу Тебе и Малышу

письмо, куда Я нежность приложу.

Как видишь, на обрывках, на клочках,

осужден без греха, с цепями на замках,

страною без любви и милосердия,

в царящем ихнем Мире лицемерия.

 ... Вдруг к Его двери подошёл дежурный и каким-то искуственно повышенным голосом сказал, что ему не выписан постельный режим, и если с 6-ти утра он не встанет по подъёму, он составит на него рапорт. От отчаяния, степени садизма этих людей он неожиданно для себя воспринял это спокойно и сразу же вспомнил своё обещание тёте Тамаре из Германии, что не будет поддаваться провокациям. От этого ему стало как-то легче, и он потянулся за сигаретой, отчего больно стрельнуло в ноге так, что ему захотелось вдогонку послать на хрен этого прапорщика, но того уже и след простыл мгновенно…

…  И ДОЛЬШЕ ВЕКА ДЛИЛСЯ ДЕНЬ  

Смотрите также: "Пожизненное заключение, “обоснованное” пытками и недопустимыми доказательствами"