Текст Шушаник Папазян 

Семья Мирзоянов, насильственно перемещенная из села Хнацах Аскеранского района Арцаха, уже неделю временно живет в Ереване. 

Дверь нового дома Камо Мирзояна полуоткрыта – дверной замок испорчен. Услышав из гостиной наши голоса, Камо быстро схватился за костыли и направился к входной двери. приветствовав нас, он сразу предложил выпить кофе. “Извините, но у нас здесь у нас нет ни кастрюль, ни нормальных чашек с блюдцами”,- сказал Камо.  

В трехкомнатной квартире поселилась часть семьи Мирзоянов: Камо, его жена Лилит, их 28-летний сын-военный Овик и родители Камо – 86-летний дед Борис и 87-летняя бабушка Галя. Аренду квартиры за два месяца оплатила одна благотворительная организация. Месячная стоимость аренды – 300 тысяч драмов. 

“Наша семья разделилась. Родители Лилит поселились в частном доме в Абовяне. Я тоже хочу жить в таком доме, чтобы была земля…”- говорит Камо. 

Его родители пока не приспособились к ереванской квартире. “Мне тесно в четырех стенах”- пожаловалась бабушка Галя. 

Бабушка Галя

“Мой Камо хорошо воевал. После первой войны с нуля построил дом. 30 лет состоял в очереди на квартиру, но ни жилье не получил, ни наш дом нам не остался”,- говорит отец Камо. 

Дед Борис больше всего тоскует по своему дому. Курить он бросил больше десяти лет назад, но когда с соседями собирались перед воротами их дома, то во время долгих бесед мог сделать несколько затяжек. 

В рассказ свекра вмешивается невестка Лилит. По ее словам, у них в селе были очень хорошие соседи. Рядом стояли три дома, в том числе дом Камо. Во время блокады все поддерживали друг друга. “Мы очень настрадались, особенно во время блокады. Помню, как мы, невестки трех соседей, с большим трудом испекли торт: кто-то принес сахар, кто-то – яйца, кто-то – муку…” Сейчас соседи разъехались, Лилит знает, кто где временно разместился. “Иногда звонят мне и спрашивают: “Лиль, помнишь, что мы делали в это время?” Я смотрю на часы и вспоминаю что это было время кофепития, хотя во время блокады кофе мы готовили из молотого гороха”. 

Последнее выпекание хлеба перед вынужденным переселением 

В семье все помнят 19-е сентября, когда началась война. Напуганные ракетными ударами Лилит и бабушка Женя, оставили дом и побежали в единственное в селе убежище. Дома остались только мужчины. “Было время обеда. Камо пришел домой, лег отдохнуть. Вдруг мы услышали громкие звуки. Времени не оставалось. Мы забрали бабушку и выбежали из дома”. 

Лилит хорошо помнит, как узнала о том, что они должны оставить свои дома и покинуть село. “Мы находились в убежище, когда пришла одна из наших соседок и сказала: зря вы тут прячетесь, все кончено”. Лилит не поверила ее словам. Как только звуки обстрелов немного утихли, она пришла домой и рассказала мужу о том, что узнала. Камо подтвердил эти слова и сказал, что нужно собираться. Первое, что Лилит взяла из дома, были семейные альбомы. 

Их сын Овик, который тогда только получил звание лейтенанта, позвонил матери и попросил взять все фотографии. Семейные альбомы теперь бережно хранятся в их временной ереванской квартире. Лилит показывает свои свадебные фотографии, первые школьные шаги сына. Лилит вспоминает, что три года назад в селе была обстреляна школа, где она работала вплоть до вынужденного переселения. “Работать в школе было очень удобно. Директор был добрым человеком, он отпускал меня домой раньше, так как знал, что я ухаживаю за старшими в семье”,- отметила Лилит. 

Пока она перебирала семейные фотографии, Камо достал свой мобильный телефон и показал последнее видео, снятое в их хнацахском доме: просторные светлые комнаты, двор со множеством розовых кустов. Еще свежи воспоминания о проведенной в селе последней ночи. В время рассказа голос Лилит дрожал. “В селе осталось три семьи. Мы знали, что утром 27 сентября должны покинуть свои дома. Мы, три невестки, поставили во дворе дровяную печку и принялись печь хлеб. Я до сих пор помню запах свежеиспеченного хлеба. Сейчас, когда дедо встает по утрам, говорит, что ночью ему приснилась та ночь, наш старый дом, наши соседи…” 

Бабушка Галя прислушивается к нашей беседе, но не вмешивается в нее. По словам Камо, три года назад они заметили у матери проблемы с душевным здоровьем “Во время 44-дневной войны Камо привез нас всех в Ереван, а сам с нашим сыном остался в селе. Иногда удавалось поговорить с ними по телефону. Камо звонил, спрашивал, как включить стиральную машину или как приготовить обед”,- вспоминает Лилит. 

Сейчас большую часть дня бабушка Галя проводит в постели. Несмотря на проблемы со здоровьем, она помнит войну 90-х годов и ранение сына. Во время первой арцахской войны Камо было всего 20 лет. Он присоединился к созданному в Хнацахе отряду, участвовал в боях за освобождение Бердзора, был ранен в голову, затем в ногу. “В феврале 94-го я получил ранение в ногу. Меня привезли в Ереван. Я потерял много крови. Ногу сперва ампутировали до колена, а спустя пять месяцев – до бедра”. О ранении сына отец узнал, находясь на работе. “Я 50 лет проработал водителем. Во время войны мы привозили раненых в Ереван. Тогда я и узнал, что мой сын получил ранение и его необходимо доставить в Ереван”. 

Со своей будущей женой Камо познакомился за два месяца до отправки на фронт. Он пообещал Лилит по возвращении жениться на ней. “Когда я увидела, что он вернулся без ноги, мое сердце сжалось от боли. Родители говорили, что Камо мне не нужен, но сердцу не прикажешь. Мы сбежали в Ереван, а потом вернулись в село”. После войны Камо и Лилит создали семью, у них родились двое детей. “Дочка с семьей живет в Ереване. У меня двое внуков. Единственное, что сейчас нас радует, это то, что они часто приходят к нам”,- говорит Камо. 

Лилит

Он с болью отмечает, что в хнацахском доме остались все его боевые награды и почетные грамоты. “Я все потерял, на что они мне сейчас…” Камо вывез семью из Хнацаха на собственной машине, которую получил от властей Арцаха в 2000-х годах. “Это единственное, что мне дали. Но по приезде в Ереван машина окончательно заглохла. Наверное, эта поездка была ее последней миссией…”- говорит Камо. 

Мирзояны пока не решили, что будут делать дальше. Сын Овик должен вновь поступить на службу в вооруженные силы. В столице они долго оставаться не могут. “Наши хотят иметь землю, хотят жить в собственном доме…” – говорит Камо.