В Армении власть была монолитной лишь в годы президентства Роберта Кочаряна, а основы этой системы были заложены после 27 октября 1999 г. Для второго президента создание монолитной модели власти фактически не имело альтернативы. Чтобы сохранить власть, он должен был быть единственным в стране олигархом, единственным человеком, от которого зависела бы жизнедеятельность политической, экономической и общественной систем.

Роберт Кочарян руководствовался философией не демократического, а организованного государства. И организацию он реализовал так, как ему позволяли советское представление о государстве и особенности характера. Его власть не могла не быть монолитной, поскольку Кочарян был не из тех, кто идет на компромиссы, потому что он не имел привычки считаться с инакомыслием и потому что всегда был убежден в безошибочности своих решений.

В 2006 г. Кочарян создал партию “Процветающая Армения” не для того, чтобы демонтировать монолитную структуру власти, а для того, чтобы с ее помощью гарантировать свое возращение и вновь восстановить монолитную структуру власти. Сейчас это ему не удается, поскольку он имеет дело с Сержем Саргсяном, который знает его как облупленного, понимает его цели и те методы, которые тот использует для возвращения к власти. 

Серж Саргсян не захотел работать президентом у “самого молодого пенсионера” и выполнять роль трамплина для его возвращения. Именно в этом Роберт Кочарян просчитался.

До него власть не была монолитной, так как интеллигент Левон Тер-Петросян имел крайне романтические представления об ожидающейся армянской демократии, к тому же он был лидером команды. Тер-Петросян, сосредоточив свое внимание только на внешней политике, оставил внутреннюю политику своей команде, которая в этой плоскости поступала так, как хотела.

У первого президента не было ни желания, ни возможности влиять на команду, которая, оторвавшись от общества, ради сохранения собственной власти заложила в Армении основы олигархии. Это был период первоначального, но дикого накопления капитала, когда только начавшие формироваться в Армении системы – политическая, экономическая, защиты собственности – были задушены уже в колыбели.

В отличие от Сержа Саргсяна, унаследовавшего от Кочаряна власть, миссия которой, пожалуй, должна была состоять как раз в обеспечении плавного возвращения второго президента, Тер-Петросян не имел возможность выбирать форму власти. Серж Саргсян выбрал путь нейтрализации этих механизмов, не размышляя долго над тем, сохранять или нет монолитную структуру власти.

Серж Саргсян – игрок, и он не столько управляет, сколько играет политической и экономической системами, руководствуясь принципом “разделяй, чтобы властвовать”. Свое пребывание у власти он обеспечивает посредством противопоставления или сочетания в нужное время и в нужных комбинациях различных экономических и политических интересов. Он играет на ошибках, эмоциях и человеческих типах своих соперников, причем играет одновременно и как игрок и как арбитр, как метко заметил второй президент, который был не столько арбитром, сколько выносящим приговоры судьей.

Для играющего лидера монолит власти даже опасен, поскольку в этом случае он несет полную ответственность за эту власть. А как игрок он может свободно маневрировать, перекладывать свои ошибки на других или на обстоятельства, явления и оставлять за собой право в нужный момент выступить как озабоченным вопросом устранения этих ошибок, как заботливый и преданный отец народа. Он может выбрать ложные мишени, манипулировать обществом и всегда оставаться на коне.

В действительности проблема не в эффективности и жизнеспособности монолитной структуры власти, а в не известном пока ответе на вопрос, кто, в конце концов, является сегодня реальным носителем власти в Армении – президент, ветви государственной и конституционной власти, закон или олигархия, которая обеспечивает жизнеспособность президента, делая формальными существование государственных институтов.

Кочарян сформировал монолитную власть, основываясь на услугах олигархии. Замес монолитной структуры его власти составляли утвердившиеся между ним и олигархией вассальные отношения. Сегодня Серж Саргсян тоже опирается на олигархию, но он находится с ней не в вассальных отношениях, а в отношениях формального партнерства. А поскольку партнер бывает и честным, и нечестным, то Саргсян, будучи игроком, может в нужный момент быть как честным, так и нечестным партнером. Он внушил олигархам, что сейчас они более свободны, чем при Кочаряне, следовательно он является для них более предпочтительным президентом.   

Но на самом деле это иллюзия: чем свободнее себя чувствуют олигархи, тем более наглыми они становятся, имея гарантии непривлечения к наказанию, а в результате они становятся более уязвимыми для общества. Серж Саргсян может надолго оставить их один на один с нетерпимостью общества, а потом, взяв под свое отеческое крыло, поставить их в еще большую зависимость от себя. Однако это всего лишь методы, позволяющие сохранять контроль над олигархами.

Главное состоит в том, что движущей силой пребывания у власти и Кочаряна, и Сержа Саргсяна была и остается олигархия. Какие бы вариации и комбинации ни использовались, в центре всегда остаются олигархи со своим антигосударственным мышлением и преобладающими личными интересами. И это явление настолько прочно заложено в основу искаженных систем государственного управления, политики и экономики, что трудно сказать, сможет ли кто-нибудь когда-нибудь вырваться из когтей этого многоголового чудовища.