Когда я решила рассказать историю жительницы села Арташен Анны Мкртчян, которая подверглась насилию со стороны уже бывшего старосты села, а потом избавилась от своего новорожденного ребенка, мне даже в голову не приходило, что тем самым могу нарушить одно из неписаных правил журналистской этики – не навредить. Я не могла представить такую ситуацию, потому что Анна публично заявила об этом на состоявшемся 23 августа судебном заседании по делу старосты Арташена Азата Гукасяна.

Как я могла предположить, что прозвучавшее в суде заявление девушки будет проигнорировано, однако спустя несколько дней, когда по факту вступления главой сельской администрации в половую связь с несовершеннолетней в следственном управлении по особо важным делам полиции РА будет возбуждено новое уголовное дело, и девушка окажется за решеткой. В другой ситуации я бы, наверное, воодушевилась оперативной реакцией правоохранителей, но в данном случае, когда спустя годы 22-летняя девушка нашла в себе силы публично рассказать о том, что произошло с ней, пытаясь тем самым смягчить пережитую боль, пусть даже ценой признания собственной вины в гибели новорожденного ребенка, это по меньшей мере странно.

Примечательно, что некоторые люди, имеющие отношение к данному случаю, пусть и косвенное, продолжают жить обычной жизнью. Это, в частности,  директор школы, учителя, которые не обратили внимание на предупреждение учеников о том, что учитель запер в классе их одноклассницу. Мало того, учителя заявили: “мы и раньше знали об этом, но подумали: авось все обойдется”.  

Насколько нравственно то, что эти же педагоги продолжают преподавать в классе, где училась подвергшаяся сексуальному насилию девочка? Не менее примечательно и то, что о произошедшем как с первой, так со второй пострадавшей знало фактически все село, в том числе правоохранители, но никто за это время не поинтересовался судьбой девушки. Более того, по официальным данным, в качестве обвиняемого называлось имя другого молодого человека. 

Возможно, моя тревога в связи с задержанием Анны несопоставима с тем фактом, что на чашу весов все же поставлена жизнь ребенка. Но разве когда в прошлом году в той же области забеременела 13-летняя девочка, “расследование” проводилось с таким же рвением?

Сегодня, спустя год, девочку продолжают переводить из психбольницы в полицию, а ее матери и сестре из-за нетерпимости соседей постоянно приходится менять жилье. Но поскольку никто не понес наказание за совершенное преступление, то отчаявшаяся и озлобленная женщина уже не может “управлять” так и не оправившейся после стресса дочерью и продолжает ходить по кабинетам чиновников. 

Возможно, через несколько лет обвинят и забеременевшую в результате сексуального насилия эту девочку, которая осмелилась искусственно прервать беременность, тем более, что правоохранители считают расследование завершенным, утверждая, что девочка забеременела не от собственного отца...  

Да, это может произойти, если крик о ПОМОЩИ, пусть даже запоздалый, подвергшейся несколько лет назад насилию девочки не будет услышан в обществе.  

А. М.