Начало 

С разрешения начальника управления по УИУ Министерства юстиции РАHetq.am побывал в уголовно-исполнительном учреждении “Нубарешен”, где в одном из следственных кабинетов побеседовал с участником Карабахской войны, разведчиком Согомоном Кочаряном, который в 1995 году по обвинению в убийстве азербайджанца, подданного Ирана был приговорен к смертной казни (в 2003 г. указом президента РА смертная казнь была заменена на пожизненное заключение) и уже 19 лет находится в тюрьме. 

Напомним, что Hetq.am изучил в архиве судов уголовное дело Согомона Кочаряна.

Согомон, Вы помните, как Вам был вынесен смертный приговор?

Когда в 1995 году прокурор потребовал смертной казни, судья Мгер Хачатрян объявил перерыв. Из камеры меня вывел руководитель конвоиров по имени Арарат, и мы с ним пришли в комнату судьи. Когда мы зашли, судья разговаривал по телефону, но я не знал, с кем. Потом он положил трубку и предложил мне сесть. Беседу начал Арарат, который сказал: “Уважаемый судья, Вы хорошо знаете, кто такой Согомон, что он сделал для нашего народа, сколько дел сделал. Удовлетворитесь хотя бы сроком 10 лет, 12 лет, 15 лет, чтобы у человека была надежда, что в будущем он выйдет на свободу”. Судья ответил, что вначале сомневался, но сейчас у него есть доказательства моей невиновности. Сказал, что только что ему звонили из офиса Левона Тер-Петросяна и приказали: неважно, виноват или не виноват, нужно вынести смертный приговор. Судья Мгер Хачатрян сказал, что ничего не может сделать, так как приказ поступил из президентской администрации – от Левона Тер-Петросяна.

В глубине души у Вас есть обида на судью?

В первые дни была. Я думал, что даже если был приказ, было давление, решение ведь принимает человек, решение принимает судья Мгер Хачатрян. Но я все равно ни в чем его не обвиняю.  

Спустя 19 лет обвинитель по Вашему делу сказал, что Вам вынесли чересчур суровое наказание, что в 1995 году на Генпрокуратуру было оказано политическое давление со стороны Ирана. Как Вы думаете, Вас приговорили к смертной казни, чтобы ублажить Иран?

Основная причина, знаете уже... да, под давлением Ирана.

Представьте, что здесь нет диктофона-посредника и напротив Вас сидит представитель власти. Что бы Вы ему сказали?

Если вы армянин, то живите так, как подобает армянину, решения принимайте, как подобает армянину, а не турку.

Согомон, Вы ничего не хотите сказать о своей свободе?

Сейчас моя жизнь потеряла смысл, так как я нахожусь в четырех стенах. Иногда мне говорят: у тебя есть мать, сестры... Но моей жены и дочери уже нет. И если я знаю, что не выйду из этих четырех стен и должен умереть в страданиях, то какая может быть цель? Я здесь страдаю, моя мать и сестры – там. Вы читали, что написал Мгер? Он написал: “На это “кладбище” родные вместо цветов приносят еду и одежду”. Я не надеюсь, что выйду на свободу. А тогда какой смысл жить... 

В чьих руках находится Ваша свобода?

Мне кажется, в руках президента страны. Решение о помиловании он не принимает, в списки для амнистии нас не включают... Наша судебная система всегда права. В России государство может сказать: у нас есть неправильно осужденные люди. Там не стесняются в этом признаться. А вот маленькая Армения всегда права, она никогда не принимала неправильных решений. Разве такое возможно?    

Вы говорите, что Ваша свобода в руках президента страны. Почему не обращаетесь к нему?

Нет такого года, чтобы я не обращался. В прошлом году обращался, в этом году...  Но я не получил ответа от Сержа Саргсяна. Знаете, что пишут? Ваше заявление получено, ответ получите из министерства юстиции... Извините, но я к Вам обращаюсь. Я не обращаюсь для того, чтобы Вы меня оправдали или пересмотрели дело. Я прошу, чтобы меня выпустили отсюда, хватит, сколько я отсидел, дайте шанс выйти отсюда и начать жить. Если кто-то скажет, что я живу без пользы, не приношу пользы своему народу, опять меня посадите. Самое большое преступление – это равнодушие. Они равнодушны к проблемам народа.  

Ваше появление здесь Вы считаете следствием судебной ошибки?

Есть случайная ошибка, а есть целенаправленная. Знаю, что это была целенаправленная ошибка. Это сделали специально. Здесь на меня дважды совершали покушение. 

Согомон, скоро исполнится 20 лет, как Вы находитесь в заключении. Фактически власть забыла, что разведчик находится в тюрьме. Президентам страны были направлены многочисленные письма с просьбой о Вашем помиловании, которые подписали знающий Вас Коммандос, еще 33 известных деятеля. Как Вы думаете, почему разведчика не освобождают?  

Не знаю, может потому, что мне многое известно... Я не звезда, поэтому меня удивляет, почему они меня преследуют.

Когда я ознакомилась с Вашим уголовным делом и были опубликованы статьи, люди провели параллели между Вашим делом и делом Сафарова. Как Вы это прокомментируете? 

Я обвиняю только наши власти и правительство...

Тем не менее его помиловали, а Вы уже 19 лет сидите в тюрьме за убийство азербайджанца.

Мы спасали села – женщин, детей, стариков... Если посчитать всех спасшихся, то их будет сотни. Но сегодня об этом никто не помнит. 

Согомон, когда Вы, рискуя жизнью, вместе с Мгером Енокяном вознаградили себя свободой, Вы были счастливы?

Да, за эти несколько дней я испытал счастье. Мне в камеру приносят разную еду, вкуса которой я не чувствую. А на свободе, придя в парк Победы, я купил обыкновенный белый хлеб, нашел место, где еще осталась трава, уселся и начал есть. Вкус этого хлеба я помню до сих пор. Он был такой вкусный, такой ароматный... Я как будто впервые почувствовал вкус хлеба. Там я увидел детей, поиграл с ними. Во время побега я весил 58 килограммов. Когда поймали и привели обратно, я весил уже 80 килограммов. Работники тюрьмы меня не узнали, еда пошла впрок.  

В 1995 году, когда Вы были уже в тюрьме, родилась Ваша дочь. Помните, как это было? Кто Вам сообщил о том, что у Вас родился ребенок?

Ребята из камеры шли в суд, я дал им номер телефона, попросил позвонить, узнать, кто родился. Они пришли сказали, что у меня родилась девочка. А через несколько дней жена прислала фотографию ребенка и свитер мне в подарок, на котором было написано: мы тебя любим и ждем. Все...

Тогда свиданий не было. С 2003 года (после членства Армении в Совете Европы) разрешили видеться с родными. Когда Вы впервые увидели свою дочку – Сюзи? 

Дочку я впервые увидел в 2004 году, ей тогда было 9 лет. Нас привезли в горисскую тюрьму, работники которой хорошо знали меня, они сняли с меня наручники. Я давно мечтал увидеть дочку, обнять, посадить ее на колени. Когда она пришла, я обнял ее, и у меня расширились глаза, перехватило дыхание... Я посадил ее к себе на плечи, потом спустил. Она положила голову мне на плечо и долго так сидела. Потом пошла к матери, а вскоре подбежала ко мне и снова поднялась мне на плечи. Жена удивилась: в первый раз, говорит, вижу, чтобы она пошла к мужчине, уселась ему на плечи. Она, говорит, ни к кому не идет, плачет, а от тебя не отходит... 

Сколько раз за 19 лет Вы виделись с дочерью?

После этого уже разрешали видеться раз в году. Но после побега нас снова привезли в Ереван, в тюрьму “Нубарашен”. Из-за финансовых проблем жена не могла приезжать, к тому же она была больна. Несколько раз сестры приводили дочку ко мне на свидание. Я видел Сюзи четыре раза.

Что Вам запомнилось во время этих встреч?

Каждый раз она приходила повзрослевшей, садилась рядом и весь день не отходила от меня, смотрела в лицо, в глаза... Не могу... (разволновался, закрыл глаза, вытер слезы. – Авт.). Как будто это нереально, не верю, что моего ребенка нет... Мама говорила, что когда дочка приходит к тебе, она как будто раскрывается. Говорила, что дочка не танцует, не веселится, не разговаривает, не поет... Говорила, что после общения со мной начинает танцевать, петь...  

Какую цель преследуют, когда, изолируя человека от общества, изолируют его и от родных? Есть в этом логика?

Никакой логики нет...

Что дает изоляция от родных? Это приводит к исправлению человека? Какую цель наказания это преследует?

Если у человека болит рука, это не значит, что ее нужно взять и отрезать. Ее нужно лечить. Однако система не лечит: если у тебя болит палец – она всю руку отрежет.

Чем Вы занимаетесь в камере 24 часа в сутки?

Решаю японский кроссворд. Это потому, что очень люблю математику. Знаю, что если перестану считать – отупею.

Книги читаете?

Много прочел, но сейчас у меня проблемы со зрением, к тому же в тюрьме нет хороших книг.

Какие книги любите читать?

Научные, из которых можно почерпнуть знания – в области военного дела, психологии, все равно.  

Каким Вы видите будущее, например, через два года?

Я не думаю о будущем, так как живу в стране, где можно всего ожидать. В один прекрасный день могут придти, открыть дверь и убить прямо в камере. 

Согомон, Вы представляете себя на свободе?

Моя мечта – обнять на свободе ребенка и поцеловать его.

Какую работу Вы бы хотели выполнять?

Есть воинские части, где я могу заниматься с солдатами, обучать их разведке, работать с аппаратурой, чтобы мы заранее видели и знали, что турки подходят границе. В любом случае я себя представляю в военном деле. Я по своей сущности солдат, разведчик. Это моя жизнь.

- Когда говорят о счастье, что Вы представляете?

Улыбку ребенка. Это мое счастье.

Фото Нарека Алексаняна