Если экс-президент РА Роберт Кочарян переходит в самооборону, значит все возможности для нападения он считает исчерпанными. А это, в свою очередь, означает, что его влияние на политические процессы и особенно на принимаемые властью решения достигло минимума.

Первый удар Кочаряну был нанесен 17 февраля 2011 г., когда был подписан коалиционный меморандум, которым партия “Процветающая Армения”, являющаяся политической опорой бывшего президента, признала свою капитуляцию и смирилась с отведенной ей функцией   обязательной поддержки действующего президента. 

Однако самый ощутимый удар был нанесен Кочаряну 20 апреля этого года, когда во время совещания по судебно-правовым реформам президент Серж Саргсян поручил правоохранительным органам вернуться к тщательному и обстоятельному изучению событий 1 марта 2008 г., после чего расследование дела, можно сказать, возобновилось. Это было чрезвычайно любопытное политическое решение, позволявшее поразить  две мишени. Серж Саргсян в первую очередь показал, что может проявить достаточную политическую волю и готовность выполнить, пожалуй, самое важное из трех ключевых требований радикальной оппозиции. Однако скрытой мишенью был второй президент.

После провала процесса армяно-турецкого примирения и заведения в тупик процесса карабахского урегулирования, внешнее давление на власти Армении не только усилилось, но и получило качественно новые проявления. Если за прошедшие три года международные структуры и сверхдержавы ограничивались только озвучиванием угроз, то теперь они приступили к их реализации. Было прекращено финансирование по программе “Вызовы тысячелетия”, посол США в Армении начала открыто способствовать формированию в стране революционных настроений, содокладчики по вопросу Армении и Комиссар по правам человека ПАСЕ ужесточили свои оценки царящей в Армении ситуации, были опубликованы доклады с крайне жесткими формулировками  о правах человека и высоком уровне коррупции. Прибавьте к этому существующий в стране серьезнейший социально-экономический и психологический кризис. Все это не оставило Сержу Саргсяну иного выхода, как пойти навстречу требованиям радикальной оппозиции и найти грани для диалога или заключения с ней цивилизованной сделки, то есть хотя бы нейтрализовать возможный бунт или протест внутри страны. И поскольку общественные требования генерирует и политизирует именно Армянский национальный конгресс, то президент вынужден был в первоочередном порядке коснуться выдвинутых АНК трех требований, тем более, что они давали возможность снять с повестки гораздо более важные и актуальные проблемы, представляющие жизненный интерес для широких слоев общества. Однако Серж Саргсян не мог иниицировать этот процесс с большим размахом, не учитывая того обстоятельства, что это может ударить по интересам экс-президента Роберта Кочаряна. 

Распоряжение о пересмотре дела “1 марта” фактически решило вопрос блокирования интересов Кочаряна и продиктованную этим его возможную негативную реакцию. В результате Кочарян оказался в своеобразных тисках: при любой попытке воспротивиться инициативам по установлению диалога с оппозицией, требующей привлечения его к правовой ответственности, дело “1 марта” может полностью обернуться против него. С другой стороны, политическая ликвидация партии “Процветающая Армения” лишила экс-президента возможности оказывать внутреннее сопротивление. И сегодня фактически сложилась ситуация, когда он действительно оказался в положении вне игры и вынужден следить за процессами со стороны. 

Именно под давлением этих реалий Кочарян перешел к глубокой самообороне. У него начала проявляться подсознательная реакция обвиняемого, который, чувствуя, что не имеет возможностей спасти ситуацию, угрожает повести с собой “ко дну” и бывших партнеров. Именно этот подтекст и эту цель преследует интервью Роберта Кочаряна агентству “Медиамакс”. Экс-президент напоминает о том, что несет ответственность не за столкновения и убийство по меньшей мере четырех из десяти человек, совершенные 1 марта 2008 г. в центре Еревана, а только за объявление чрезвычайного положения, причем вместе с тогдашним спикером парламента Тиграном Торосяном и, что более примечательно, тогде еще премьер-министром Сержем Саргсяном, поскольку решение о введение ЧП он принял после совещания с ними. На оправдание похоже и утверждение Кочаряна о том, что никто не отдавал приказ стрелять из огнестрельного оружия. Тем самым он пытается ответить на адресуемые ему обвинения в том, без ведома президента ничего подобного произойти не могло. 

Этим интервью Кочарян фактически предлагает компромиссное решение: он мирится со своим нынешним статусом “молодого пенсионера”, не проявляет никаких претензий на приход к власти в дальнейшем или развал действующей власти изнутри, не противится “диалогу” власти-АНК, а взамен ожидает только одного – чтобы его не сделали козлом отпущения. Кочарян хорошо понимает, что основная задача АНК состоит в правовой и политической расправе с ним, но не уверен, что Серж Саргсян сможет защитить его интересы или хотя бы не позволить приблизиться к этой черте.

Неслучайно, это интервью Роберт Кочарян дал не сразу после поручения о возобновлении дела “1 марта”, а тогда, когда, с одной стороны, АНК начал постепенно выдвигать требование о том, чтобы Серж Саргсян дистанцировался от кочаряновского “наследия”, а с другой – суд дал новый ход находившемуся уже на завершающей стадии судебному процессу по иску семьи Кочарянов против газеты “Жаманак”, в резиденции президента были демонтированы установленные в период правления Кочаряна две скульптуры, а в прессе вдруг появились сведения о возбуждении уголовного дела против директора компании “Спайка”, в которой, согласно некоторым данным, свою долю имеет также семья Кочарянов. То есть экс-президент заговорил только тогда, когда получил тревожные для себя сигналы. 

Примут ли Серж Саргсян и особенно Левон Тер-Петросян это косвенное предложение Кочаряна, станет ясно в ближайшее время. Однако следует отметить, что предложение Кочаряна довольно соблазнительно. Он, по сути, предлагает удовлетвориться лишь выявлением тех, кто стрелял и непосредственно отдавал приказы, тем более, что и международные структуры дают понять, что этого будет достаточно. Для действующего президента это довольно приемлемый вариант. Нельзя исключать, что распоряжение о пересмотре дела “1 марта” он отдал, ожидая именно таких результатов. В каком-то смысле это устроит и Левона Тер-Петросяна, если ему будут даны четкие гарантии того, что возвращение Кочаряна полностью исключено, и если появятся возможности достичь определенных договоренностей с властями, связанных с внеочередными выборами или нестандартными решениями. Но вполне возможно, что это всего лишь временное отступление. Кочарян, как утверждают также в АНК, не из тех, кто отступает.