HY RU EN
Asset 3

Загрузка

Нет материалов Нет больше страниц

Не найдено ни одного докуметна по Вашему запросу

Асмик Оганнисян

Голубой родник без воды и всего остального

Едва успев поздороваться, он буквально набросился на меня с укоризненными вопросами, почему я не из телевидения, а «всего лишь из газеты». Он, разумеется, предпочел бы, чтобы я была из Общественного телеканала, потому что «Центральное телевидение имеет выход в Европу».

- Только представь себе, - горячо доказывает он, - Центральное телевидение записывает мою музыку, распространяет ее по всей Армении, затем Европе, диски, естественно, моментально продаются, представляешь, сколько они на этом заработают? Я даже согласен первое время обойтись без комиссионных, потом они мне сами предложат.

Курдского певца и музыканта Савто Тамояна по его же словам хорошо знают не только в родной деревне Шинкани и других курдских и армянских селах Арагацотнского марза, но и в Ереване, и даже в Москве.

- Вам повезло, что застали меня дома сегодня, - говорит он. – Обычно меня дома не бывает несколько дней, иногда месяцами, отовсюду приглашают играть.

Савто Тамоян выступает в основном на курдских свадьбах и похоронах вместе с дудукистом Гришей Озманяном и дамкашом Валико Шамояном. Раньше группа играла на больших сценах, записывалась на курдском радио, но сейчас «времена не те, да и финансы не позволяют особо распространяться».

- В этой деревне далеко не уйдешь, - говорит Савто. – Тут нет ничего, ни настоящего, ни будущего.

Мы были вынуждены ждать Савто довольно долго, так как он с сыном поехал в соседнее село Ортачья за водой. Вернулся в телеге, нагруженной алюминиевыми бидонами с водой, которой его семье хватит всего лишь на пару дней. Старые водопроводные трубы, по которым подается вода из Ортачьи, лопнули в очередной раз, и деревня уже несколько дней сидит без воды. Порой ее не бывает месяцами, а в прошлом году воды не было совсем.

Шинкани – маленькая, отдаленная деревня в 40-50 минутах ходьбы от Риа Тазы, населенная исключительно курдами. По иронии, Шинкани в буквальном переводе из курманджи означает Синий источник, то есть чистая вода.

От Риа Тазы в Шинкани, естественно никакого транспорта; мы поднялись по неровной, каменистой дороге, на всем пути не встретив ни души. В деревне на нас смотрят с некоторой опаской; наверно, особо не привыкли к гостям.

Сельчане занимаются в основном скотоводством. Порой удается сдать мясо на бойню, иногда продать овес, единственное, что растет на этой земле. В этом году дождей не было, так что и урожай не удалось собрать.

В деревне нет ничего, даже маленького магазина. Если нужно, что купить, спускаются в Риа Тазу, где есть три «магазина», на самом деле, «комиссионок». Зимой, когда дороги заваливает снегом, сельчанам приходится хуже всего; они могут на несколько месяцев оказаться отрезанными от всего остального мира.

В деревне, как и в других селах марза, нет детского сада, есть школа – восьмилетка. После восьмого класса некоторые мальчики идут заканчивать учебу в риатазскую школу, другие довольствуются восьмилетним образованием. Девочки обычно не стремятся продолжить учебу, их удел – замужество и материнство.

- Будь у меня деньги, - говорит Савто Тамоян, - я бы не минуты тут не остался, перебрался бы в город и открыл собственную студию. Выпустил бы первую кассету, и пошло бы, поехало. Люди меня знают, любят, в очереди будут стоять за ней.

- Вот как наш брат (он указывает на Нахро, курдского этномузыковеда из Англии, который изучает музыкальную традицию армянских курдов), пришел, раз услышал мой голос и задумал написать книгу про меня. Я не против, почему бы и нет? Это же все в архив уходит. Завтра мой внук будет гордиться мной, вся деревня будет.

Я не стала его разуверять, говоря, что он просто «частичка» диссертации Нахро, который терпеливо ждет окончания нашей беседы на тахте у стены, где висит ковер с портретами курдского национального героя Джаангир агы и армянского национального героя Андраника.

- Мне часто говорят, - продолжает Савто, - что ты, со своим талантом делаешь в этой богом забытой дыре? Тебе бы на мерседесе ездить, а не на лошади. Но, знаешь, когда еду в Ереван... большой, красивый город, все при нем. Но не могу там долго оставаться, манит меня деревня назад.

- Но с другой стороны, нет тут ничего. Сельчане не живут, а еле-еле существуют. Во времена коммунистов в некоторых домах хоть телефон был, а когда началось карабахское движение, проснулись однажды утром, видим, все столбы разрушили и увезли. Сейчас у некоторых сотовые, но им родственники за рубежом помогают.

- Я все сделаю, чтобы мой ребенок уехал отсюда, - продолжает он, - получил нормальное образование, устроился на хорошую работу.

Савто бы предпочел, чтобы его сын пошел учиться или на юриста, или на врача. На юриста потому, что у него двоюродный брат - преуспевающий юрист в Москве и обещал после окончания университета пристроить сына у себя. На врача потому, что в последние годы, все, что он зарабатывает, отдает докторам на операции членов своей семьи.

- Журналистика тоже неплохо, - говорит он, видимо, чтобы сделать мне приятное.

Впрочем, сын Савто учится в шестом классе. Отец еще успеет решить, куда его послать учиться.

- Да что мы все о проблемах? – вдруг спохватывается Савто. – Вот я недавно новую музыку записал, подожди, возьму у соседа музыкальный центр, послушаешь, она на диске.

Он ставит протяжную заунывную композицию с дудуком. Хотя его чистый, глубокий голос проникает в душу, мне хочется, чтобы музыка перестала звучать: похоронная мелодия еще больше усугубляет отрешенную атмосферу деревни.

Оказывается, CD ему заказали родственники курдского «авторитета», которого убили в Москве. Специально разыскали его. С этим заказом Савто поступил так же, как и с заказами для похорон «обычных» людей: подробно записал необходимую информацию о покойнике и его родне и сочинил хвалебные стихи в их честь.

- Жаль, что ты не была на наших похоронах и не видела, как люди плакали, слушая мою музыку, - сказал Савто.

Мне кажется, они плакали по другой причине, но я промолчала.

- Дай мне свой телефон, я тебе позвоню, когда у нас похороны будут, придешь, запишешь мою музыку, - предложил он.

И опять забыв, что я не из телевидения, бросился подсчитывать прибыль, которую я и мой телеканал получим от его музыки.

Написать комментарий

Комментарии, написанные на латыни, не будут опубликованы редакцией.
Нашли ошибку? Выделите ее и нажмите Ctrl+Enter