Дмитрий Атбашьян

Часть 8

Так остряки называли в 1980 г. предстоящие 5 лет: “Пятилетка Пышных Похорон”. И в самом деле, после смерти 10.11.1982 г. Л. И. Брежнева, за 3 года в СССР сменилось 3 генеральных секретаря ЦК КПСС, а 11.03.1985 г. ЦК возглавил М. С. Горбачев.

Накануне его “избрания”, на перроне “Звартноца” собралась группа высокопоставленных деятелей ЦК КП Армении и КГБ республики, провожавшая на пленум ЦК КПСС первого секретаря ЦК КП Армении К. Демирчяна. Разбившись на группы, все негромко обсуждали возможных кандидатов на пост генерального секретаря ЦК КПСС. Большинство склонялось к М. С. Горбачеву.

Д. Атбашьян тоже высказал свое мнение – избрание Горбачева будет означать “туши свет” для СССР. Почему? – “поживем, увидим”.

Он вспомнил, как в 1982 г. ему позвонил из Ростова его коллега Евгений Замятин и предложил лететь в Ульяновск на очередные, годовые зачеты для продления срока действия их пилотских свидетельств. Такой порядок ввел Б. Бугаев – зачеты должна принимать специальная независимая комиссия от ВКК МГА. Из Ростова в Ульяновск был прямой рейс, а иначе нужно было лететь через Москву, с переездом из Внуково в Домодедово, вечером, когда в Ульяновске уже не работал транспорт из аэропорта. Д. Атбашьян согласился. Вечером того же дня Е. Замятин организовал в Ростове сауну с пивом и водкой, в которой, кроме них двоих, были еще три руководителя КГБ СССР – по Ростовской области, Краснодарскому и Ставропольскому краям.

Выпив, они принялись обсуждать дела в своих регионах. Особенно много криминального наслушался Д. Атбашьян, который практически ничего не пил, о первых секретарях в своих краях, С. В. Медунове и М. С. Горбачеве.

О коррупционной системе в Ставропольском крае, возглавляемом в то время М. Горбачевым, Д. Атбашьяну рассказывал и начальник одного из строительных управлений треста “Армавиаремстрой”. В ответ на вопрос, как он смог получить подряд на асфальтирование центральной площади в Ставрополе, тот ответил, что лично вручил для этого М. Горбачеву конверт с 5 000 рублей взятки.

Через несколько лет, в июле 1990 г, он узнал, что один из самых больших аферистов и воров в АУГА – О. Ерицян – стал не только делегатом XXVIII съезда КПСС, но еще и вошел в состав комиссии по борьбе с коррупцией (!). Это убедило его в достоверности всего, что слышал ранее о новом руководителе СССР: “каков поп, таков и приход”.

“Оппозиция”

С первых дней пребывания в Армении, вся открытая, позитивная деятельность Д. Атбашьяна на посту начальника АУГА сопровождалась закулисной возней “оппозиции”. Она “досталась” ему в наследство от Н. Асикяна – его предшественника. Не достигнув цели прийти к руководству раньше, она продолжила борьбу и теперь. Ее главной “продукцией” были анонимные и подметные письма, клеветнического или обструкционистского содержания. Кроме того, она использовала и такие “инструменты”, как пресса, районные и городской комитеты КП Армении, различные комиссии, прибывающие в АУГА с проверками в плановом порядке или по их анонимкам.

Сразу после его назначения, еще при нахождении в МГА, заместитель министра Н. Ковтюх предупредил Д. Атбашьяна о наличии в АУГА нескольких группировок, преследующих каждая свои цели, но единых в стремлении к власти. Он передал ему папку писем, подписанных К. Малхасяном – прославленным штурманом-ветераном, который, будучи вхож в семью Н. Асикяна, писал в разные инстанции обо всем услышанном там. И, хоть многое в этих письмах и было правдой, но сам способ добычи информации Н. Ковтюх назвал аморальным и предательским – ведь К. Малхасян считался близким другом семьи Н. Асикяна.

Через несколько месяцев, бортпроводница М. Аванова, во время личного приема, сообщила Д. Атбашьяну, что анонимки в МГА, которые уже пошли и на него, написаны ее рукой. Но их содержание диктовал ей все тот же К. Малхасян. А ведь Д. Атбашьян пытался использовать его богатый штурманский опыт в работе ЛШО (летно-штурманский отдел), уважал его прошлые заслуги и относился к нему благожелательно.

В 1973 г. кадровая работа в АУГА проверялась комиссией ЦК КПСС во главе с Николаем Толстыко. Его и других членов комиссии, “оппозиционеры” возили за город, “на шашлыки”, “открывали им глаза” на Д. Атбашьяна, но, к удивлению последнего, добились противоположного результата. В докладе Н. Толстыко первому секретарю ЦК КП Армении А. Кочиняну, его работе была дана самая высокая оценка…

Ежегодно в АУГА приезжало 2-3 подобных комиссий, многие из них по поводу очередной анонимки, которыми сопровождались все сколько-нибудь значительные события в АУГА: строительство УТО, открытие новых воздушных коридоров, строительство аэропортов, ввод в действие системы “Старт”, освоение сначала самолетов Ту-154, а потом Ил-86 и т. д.

Все они уезжали с положительными выводами. Тем не менее, все это отвлекало от дел, понижало КПД (коэффициент полезного действия) работы, который и без того Д. Атбашьян оценивал для себя не более 50%.

От неоднократных попыток уйти с этой должности его удерживали Николай Оганов и Яков Рстакян – самые близкие Д. Атбашьяну по духу и целям люди в руководстве АУГА. 

Множились различного рода интриги.

Одну из них открыто развернул начальник соседнего, Азербайджанского УГА Нури Алиев, который считал Д. Атбашьяна виновником появления в Степанакерте (НКР) аэродрома, о строительстве которого Н. Алиеву до самого конца ничего не было известно. В интригу им был вовлечен министр Б. Бугаев.

Вторые секретари ЦК ЦП Армении и Азербайджана П. Анисимов и В. Коновалов, уверенные, что появление этого аэропорта в Азербайджане - дело рук Д. Атбашьяна, по ВЧ - связи, в его присутствии, в кабинете П. Анисимова, обсуждали последствия открытия аэропорта и спрашивали у него предложения о действиях по организации оттуда полетов. Тот, отрицая свою причастность к его строительству, ответил, что делать ничего не надо: вскоре Госплан СССР запросит Н. Алиева об эффективности капиталовложений в Степанакертский аэропорт и Н. Алиев сам попросит открыть туда полеты из Еревана.

Обсудив с азербайджанским коллегой этот вариант развития событий и согласившись с ним, П. Анисимов предложил Д. Атбашьяну держать все происходящее втайне от руководства Армении и, в особенности, от 1-го секретаря ЦК К. Демирчяна. Эта просьба полностью запутала для Д. Атбашьяна политический аспект ситуации, ведь вторые секретари ЦК компартий в республиках – русские по национальности, считались “глазами, ушами и руками” Кремля...

В кадровых делах, которые и раньше были непростыми, все сильнее ощущалась отрицательная сторона “номенклатурной” системы. Так, в 1985 г. Д. Атбашьяну стали известны достоверные факты мздоимства стоявших рядом с ним руководителей АУГА, которые были защищены своим номенклатурным положением. И он был вынужден их терпеть ежедневно в своем присутствии.

Так, Юрий Мнацаканов – один из наиболее состоятельных в то время людей в его окружении и его первый заместитель, устроил за вознаграждение в 6000 руб. на работу билетного кассира. При этом, сам Д. Атбашьян, ее ходатаям, вместе с их предложенным “вознаграждением”, отказал...

Осенью 1985 г. М. Минасбекян, куратор АУГА в ЦК КПА, пригласил к себе Д. Атбашьяна и дал ему ознакомиться с документом КГБ. В нем излагались факты о злоупотреблениях второго мздоимца – С. Фадеева, который ранее собирал “дань” с группы билетных кассиров, а теперь уже требовал ежемесячный “налог” со всего ЦАВС (Центральное агентство воздушных сообщений) от его начальника, А. Арутюняна.

Но уже через 2-3 месяца, в начале 1986 г, это не помешало М. Минасбекяну звонить в Ульяновск Д. Атбашьяну и требовать назначения С. Фадеева начальником вновь возрождаемого политического отдела АУГА. Потом это продолжалось уже в Ереване, сопровождаясь угрозами назначить того и без согласия Д. Атбашьяна, поскольку “…должность начальника политического отдела АУГА – номенклатура ЦК.”

Вскоре выяснилось, что все эти лица, включая М. Минасбекяна, вошли в своеобразный альянс против Д. Атбашьяна с целью добиться его ухода с поста начальника АУГА… 

Ключевой фигурой в альянсе был уже упомянутый выше аферист, О. Ерицян, “избранный” впоследствии в члены ЦК КПСС не без участия М. Минасбекяна. Об их сговоре рассказал Д. Атбашьяну один из преподавателей Ереванского университета, который и познакомил их друг с другом. Он же был и свидетелем “подарков” – подношений, получаемых М. Минасбекяном от О. Ерицяна, и свидетелем их разговоров о планах “свержения” Д. Атбашьяна.

Надо сказать, что письменные заявления Д. Атбашьяна, с просьбой об освобождении его с занимаемой должности, М. Минасбекян получал еще в 1985 г. Тогда же, по предложению М. Минасбекяна “…подготовить себе замену”, Д. Атбашьяном, на специальные курсы в Ленинградскую академию ГА, были отправлены 12 потенциальных кандидатов на должность начальника АУГА.

Таким образом, М. Минасбекяну не составляло труда принять участие в “деле” освобождения Д. Атбашьяна “бесплатно”, но, очевидно, он решил на этом подзаработать и вел двойную игру, задерживая вопрос и убеждая Д. Атбашьяна в его “незаменимости”.

“Перестройка”

Итак, снова “Пятилетка 3-х “П”. Но на этот раз: “Перестройка-Перестрелка-Перекличка” – так теперь острили в середине 80-х.

Необходимость каких-то перемен была понятна многим еще задолго до объявления официальной “перестройки”, в конце 70-х. Именно тогда МГА решило провести реорганизацию некоторых, небольших территориальных управлений ГА, в модные тогда, производственные объединения. Учитывая, что в национальных республиках функции управлений были приравнены к союзно-республиканским министерствам, здесь их решили назвать республиканскими. Так АУГА было реорганизовано в Армянское республиканское производственное объединение – АРПО. При неоднократных обсуждениях в МГА структурных, финансово-экономических и хозяйственных аспектов реорганизации, бросалась в глаза почти полная некомпетентность в них МГА и даже оплота ее науки – ГосНИИ ГА. Д. Атбашьян бывал вынужден в этих обсуждениях зачитывать вслух или отправлять в МГА ксерокопии выдержек из различных доступных источников по теории управления и другим вопросам, относящимся к этой реорганизации. К нему, в Ереван приезжал и тогдашний директор ГосНИИ ГА Радий Сакач. Соглашаясь на месте с доводами Д. Атбашьяна, в МГА он уступал “реформаторам”: пресловутому Гулакову - 1-му заместителю министра, брату члена Политбюро ЦК КПСС и другим.

В итоге, реорганизация была проведена “топорно”. Вместо, диктуемой самой жизнью, децентрализации, АРПО стало еще более централизованным, единственным в Армении юридическим лицом и хозяйствующим субъектом гражданской авиации: два ереванских и Ленинаканское авиапредприятия, как юридические лица, были упразднены. Функции начальника АРПО теперь напрямую распространялись на каждого работника всех структурных подразделений и аэропортов. На нем замыкались и все вопросы, относящиеся к материальной и финансовой ответственности. Случилось именно то, о чем он говорил на коллегиях МГА: теперь он должен был, не глядя, списывать с баланса даже разбитый графин в Капанском аэропорту…

Вскоре и в МГА поняли ошибочность новых структурных построений и АРПО к 1980 г. вновь было реорганизовано в АУГА.

Однако убеждение Д. Атбашьяна в необходимости радикальной структурной и системной модернизации АУГА укрепилось еще больше. Он уже устал от принципа “единоначалия”, который много лет трансформировался в его положении в бессонные ночи, работу без отпусков, в постоянное чувство ответственности за все и всех, осознание собственной незаменимости. Надоела и мелочная опека МГА, постоянная зависимость от прихотей его чиновников.

Мысль о децентрализации управления АУГА и распределении его должностных полномочий на 5-10 руководителей с более простыми и узкими функциями, давно созрела. Д. Атбашьян решил вплотную заняться его реформированием.

Новая организационная структура АУГА, механизм ее работы, вертикальные и горизонтальные связи, должна были обладать способностью к авторегулированию и не зависеть тотально от способностей и воли “единоначальника”. 

В начале своей карьеры руководителя АУГА он представлял, как сумеет оптимально распределить свои функции среди подчиненных, ограничиваясь лишь общим, концептуальным руководством, координацией их работы и контролем и занимаясь вопросами длительной перспективы. Но на деле, с годами его занятость “текучкой” только нарастала: в летных делах – пилот-инструктор, а то и рядовой командир корабля; в строительстве ему приходилось принимать решения на уровне прораба, а то и сварщика или каменщика; в инженерно-авиационных и других вопросах происходило тоже самое.

Так, на протяжении 5 лет строительства АВК “Звартноц” он ежедневно обходил всю стройку, где то и дело возникали тупиковые ситуации – ведь АУГА выполняло здесь функции Заказчика, а Подрядчик норовил все свои проблемы, которых хватало, списывать на него. Так, в первый день монтажа наклонных балок, образующих внешнее кольцо АВК и опирающихся в венце здания друг на друга, выяснилось, что здесь не обойтись без второго строительного крана, который должен удерживать на весу одну балку, пока под нее не подведут вторую. А он не был предусмотрен проектом организации работ. Д. Атбашьян срочно рассчитал и вычертил металлическую, ферменную конструкцию, которую тут же “на ходу” сварили и подставили под первую балку, тем самым заменяя недостающий кран. Эта конструкция была использована и для монтажа всех остальных балок. Она еще много лет оставалась в кольцевом зале, используясь в различных целях.

С начала 1986 г. Д. Атбашьян по разрешению Б. Бугаева, находился в Ульяновске, проходил переподготовку на самолете Ил-86. В это время уже шли работы по модернизации ВПП аэропорта “Звартноц”. Работы шли по ночам, без остановки полетов. Они были разбиты на несколько этапов, связанных с переносом порога ВПП, переноса ее боковых обочин и т. д. Все это требовало большого внимания. Д. Атбашьян, прибывая к началу каждого этапа в Ереван, координировал работу служб аэропорта и строителей, а однажды, в сбойной ситуации, лично, с микрофоном в руках, “заводил” самолеты на посадку с подвижного командного пункта, находясь на ВПП.

Работать “по-старому” становилось все труднее. Это относилось ко всем функциональным обязанностям начальника АУГА, в том числе и к управлению производством, “менеджменту”, и к работе с кадрами. Вероятно, то же самое испытывали и руководители вышестоящих органов, с кем общался Д. Атбашьян: МГА, ЦК КП Армении и других. Атмосфера в них стала нервозной, конкретная работа подменялась бумаготворчеством…

Поэтому, объявленную М. Горбачевым “перестройку”, он принял как реальную возможность реализации созревших у него идей, как он думал, вполне “перестроечных” по своей сути. На первое заседание специально созданной в МГА Структурной комиссии он представил свой проект реформирования АУГА, в котором постарался обеспечить приемлемый для всех баланс между желаемым и возможным по экономическим, хозяйственным, идеологическим и юридическим соображениям.

Проектом предусматривалось создание на базе АУГА 15-и самостоятельных юридических лиц, предприятий связанных друг с другом функционально, в одном производственном процессе. Функции государственного регулирования передавались небольшому департаменту гражданской авиации, который не мог вмешиваться в производственно-хозяйственную деятельность этих предприятий. Это было похоже на обычную, действующую в западных странах, схему организации “капиталистической” гражданской авиации. И именно поэтому проект вызывал опасения, как в МГА, так и в других инстанциях. Но ведь, все предприятия оставались государственными и социалистическими!

Большое значение в судьбе проекта имело рассмотрение проекта в Институте государства и права Академии наук СССР. Его проводил лично директор института, академик Владимир Кудрявцев и его слово в поддержку проекта, в разгоревшихся с его заместителями спорах, оказалось решающим. Идеологические проблемы проекта были преодолены.

Остающиеся финансово-хозяйственные вопросы, благодаря благожелательному отношению к ним в Стройбанке, Госбанке и Госплане СССР, решились относительно легче.

Вот как выглядели утвержденные МГА,

В марте 1987 г. все документы, необходимые для реорганизации АУГА были утверждены и, согласно приказу МГА № 75-ДСП от 18.03.87 г, в апреле она начала реализовываться.

АУГА переводилось на полный хозяйственный расчет и могло само решать, какую технику и в каком количестве приобретать, сколько закупать ГСМ и как им распоряжаться, сколько строить жилья и как развивать свою материально-техническую базу – словом, оно становилось полноправным, самостоятельным хозяином в своем доме.

Производственные единицы тоже переходили на полный хозяйственный расчет. Они фактически, покупали друг у друга производимые ими услуги, обучаясь к работе в будущем в нормальных, рыночных условиях. Все базовые финансово-экономические и нормативные документы, регулирующие взаимоотношения производственных единиц, разрабатывались соответствующими управлениями МГА: ГлавПЭУ, УОТиЗ, ФУ и другими, в которых участвовали, несомненно, самые компетентные специалисты.

Практически, это реформирование было первой в СССР попыткой перевода одного из территориальных управлений гражданской авиации на рыночные условия работы.

Однако при всей тщательности этой разработки, ее целью было, в основном, концептуальное решение порядка и механизмов реформирования АУГА. Часть коррекционных коэффициентов и оценочных параметров в ней, были оставлены “на потом”, для регулирования в течение первого года работы в новых условиях. При этом, выполнялось и одно из трудных условий: все формы отчетно-учетной документации в АУГА должны были оставаться “сопрягаемыми” с принятыми в МГА и СССР формами.

Поддерживал реформирование и куратор АУГА, заместитель министра Сергей Павлов, которого Д. Атбашьян искренне уважал. С. Павлов часто бывал в Армении и был в курсе всех “перестроечных” проблем не только АУГА и МГА, но всей страны. Несмотря на разницу в возрасте и жизненном опыте, он делился с Д. Атбашьяном и своими соображениями по “перестройке” и воспоминаниями из своего прошлого - бывшего советского разведчика, генерала.

МГА было тоже заинтересовано в реформировании АУГА: там его рассматривали, как перестроечный эксперимент, который в случае успеха, можно было бы тиражировать.

Теперь, после окончания реорганизации, к будущему руководителю гражданской авиации Армении не предъявлялось непомерных требований: большинство его распорядительных функций переходило к новым руководителям производственных единиц, ему оставались лишь функции государственного регулирования и надзора. И теперь, Д. Атбашьяна мог бы заменить более узкий специалист, чем обеспечивалась и безболезненная для АУГА смена руководства. 

Этим исключались и условия для коррупции, принявшей в СССР и Армении широкий размах.

Осень 1986 г.

Об одной из “операций” альянса “оппозиционеров” Д. Атбашьяну стоит рассказать отдельно, как хорошую иллюстрацию “горбачевской перестройки”.

Осенью 1986 г. в МГА поступило анонимная телеграмма, обвиняющая Д. Атбашьяна в нескольких самоуправных грехах: за несколько лет он сменил 10 начальников ЛШО, построил никому не нужный аэропорт Ленинакан, в котором организовал убыточное авиапредприятие и т.д. Вскоре к Д. Атбашьяну зашел уполномоченный по авиации, полковник КГБ Г. Товмасян и сказал, что по заданию его “фирмы” он летал в Москву и изъял из почтового отделения подлинник этой телеграммы. Почерковедческая экспертиза в Ереване установила, что ее автор – тот же О. Ерицян. На вопрос Д. Атбашьяна, “а зачем он это ему говорит?”, тот ответил буквально, чтобы Д. Атбашьян принял “соответствующие меры”.

“Вы стоите на защите интересов КПСС, вот и защищайте интересы партии, для которой я работаю. А я этим заниматься не буду”…”Вы легко можете установить, что эта телеграмма клеветническая”... Ответил Д. Атбашьян и еще раз подумал про себя, насколько КГБ отодвинули от реальных дел...

Вскоре в Ереван прибыла комиссия МГА в 15 человек на “проверку фактов” из этой телеграммы.

Эта комиссия проработала в Ереване неделю, а ее пристрастность породила в АУГА волну слухов. “Факты” не подтвердились, но остались вопросы по Ленинакану.

Туда с Д. Атбашьяном выехали начальники управлений политико-воспитательной работы (УПВР) Николай Буланов (член коллегии) и кадров (УК) Анатолий Ефименко.

На общем собрании коллектива ЛОАЭ, оба московских гостя, своими вопросами к руководству ЛОАЭ, подводили собрание к мысли о ненужности ЛОАЭ. В своем заключительном выступлении начальник УПВР стал утверждать, что ЛОАЭ наносит ущерб государству уже самим фактом своего существования.

Взявший слово после него Д. Атбашьян заявил, что “убыточность” ЛОАЭ есть следствие действующей в экономике МГА порочной системы “доходных ставок”, по которой в доход АУГА зачисляют лишь 14,5 копеек с каждого рубля выручки. Прямой учет доходов и расходов ЛОАЭ свидетельствует об обратном: ЛОАЭ высокорентабельное предприятие. С переходом АУГА на новые условия хозяйствования в будущем, 1987 г. все станет на свои места. Кроме того, находясь в приграничном и сейсмоопасном районе, с развивающейся экономикой, ЛОАЭ крайне необходима и Ленинакану, и Армении, и СССР в целом.

И не этой комиссии МГА дано выносить вердикты о судьбе этого авиапредприятия.

После этого Д. Атбашьян объявил перерыв, во время которого заявил московским гостям, что они хотят похоронить здесь плоды его 15-ти летнего труда, и что он этого не допустит, благо началась перестройка… И не сдержавшись, прилюдно “послал” начальника УПВР традиционными, русскими, непечатными словами…

Через несколько дней он был вызван в МГА, к министру. Б. Бугаев в своем кабинете потребовал от Д. Атбашьяна извинений в адрес начальника УПВР.

Тот ответил, что сожалеет об использовании нецензурных слов, но извинения должен получать он сам, Д. Атбашьян, за то, что его оскорбили не словами, а делом, прислав в Ереван 15 человек на неделю по “анонимке”. Ведь, как заявил Генеральный секретарь ЦК КПСС, “анонимки” при “перестройке” нужно выбрасывать в мусорные корзины...