На вопрос "Hetq" отвечает политолог Степан Даниелян

Господин Даниелян, последнее интервью экс-президента РА Роберта Кочаряна дало повод для многочисленных обсуждений. О его возвращении в политику говорили еще с конца прошлого года. Как Вы думаете, почему Кочарян нарушил относительное молчание?

Все более чем очевидно. Еще во время последних президентских выборов Кочарян обратился к Сержу Саргсяну с коротким публичным обращением, в котором открыто сказал, что он намерен после Саргсяна стать президентом. Мало того, он прозрачно намекнул, что готов обеспечить безопасность Саргсяна после его отставки, и привел обоснования того, почему он это сделает. И когда сейчас обсуждают его намерения и строят бессмысленные предположения, это вызывает недоумение. Примерно то же самое он сказал и в 2008 году. Помните его намерение не стать самым молодым пенсионером? Еще раз повторяю: его намерения более чем очевидны.

А на практике возвращение Кочаряна возможно и какие процессы могут начаться после этого?

Это последний срок Сержа Саргсяна. За этот период он должен подготовить преемника. Таков порядок в авторитарных странах, где вынуждены обеспечивать наследственность власти. Однако ему это не удалось и, думаю, не удастся. Причина проста: очень скоро Армении потребуется кризисное управление, и в таких условиях возможным преемником должна стать харизматичная личность, которая сможет мобилизовать общественность, политическую и экономическую номенклатуру. Такого человека в его окружении нет. Я думаю, что у Сержа Саргсяна нет другого выхода. Вряд ли он получит гарантии безопасности из-за рубежа. Ни для Запада, ни Севера, ни для Юга он не является приемлемой фигурой. Подобно тому, как он совершил поворот во внешней политике, то же самое он может сделать и во внешней политике и поставить тех, кто его поддерживает, перед фактом. Что касается Кочаряна, то он может контролировать номенклатуру. Ну а что касается общества, это уже другой вопрос.     

В сети уже появились многочисленные отрицательные мнения о возвращении Кочаряна. Страница 1 марта пока не закрыта. С другой стороны существует положительное отношение номенклатуры. Как Вы думаете, чье воздействие окажется сильнее?

Страница событий 1 марта, конечно, не закрыта. Вопрос этот особенно трудный для Армянского национального конгресса и других сил, которые в 2008-ом были на баррикадах. Они не могут обойти этот вопрос, но очень и очень многие, которые тоже были на баррикадах, пожалуй, простили Сержу Саргсяну те же мартовские события и сегодня прямо или косвенно поддерживают его. Я не думаю, что политические партии Армении настолько принципиальны. В Армении партии объединяются вокруг личностей и выступают против личностей. Для политических сил Армении идеи и принципы – это чуждое явление.

А общество? Ведь сегодня мы можем сказать,что имеем определенную часть гражданского общества, которая независима от политических сил.

Да, сегодня есть гражданские инициативы, которые назависимы от власти, и за эти годы это одно из немногих положительных явлений. Однако эти инициативы независимы не только от власти, но и друг от друга. Они не всегда провляют солидарность. Вновь сформировавшиеся гражданские группы так и не смогли сесть за круглый стол и принять решения. Пока рано говорить о том, что гражданские инициативы стали серьезным фактором и могут консолидировать общество. Гражданское общество все еще находится на этапе формирования. Правда, власть не может их контролировать, но вносить раскол еще может. Это одно из основных недостатков гражданского движения.

И все же, возвращение Кочаряна вероятно или нет? Что может ему помешать?

Пока гражданское общество в Армении не состоится и не трансформируется в политическое движение, пока власть и бизнес не будут разграничены, все возможно. Я не исключаю любое развитие событий. 

Что выиграет и что потеряет Армения с его возвращением?

А что мы сегодня имеем, чтобы потерять.