С художником Борисом Егиазаряном мы договорились встретиться на Майдане. Уже на месте событий он стал подробно описывать многие эпизоды. Борис с гордостью говорит о днях, проведенных на площади Свободы в Киеве. Он, как и все киевляне, чувствует себя победителем. 

В свою мастерскую Борис пригласил нас с истинно армянским гостеприимством – разложил на столе хлеб, сыр, зелень. “Вот сейчас можем беседовать”,- сказал он.

Борис Егиазарян родился в Апаране, учился в ереванском Художественном училище им. П.Терлемезяна, затем в Петербургском Высшем художественном училище им.В.И.Мухиной. Но, не выдержав петербургских дождей, перебрался Киевскую художественную академию.После ее окончания вернулся в Армению, чтобы привести в порядок дом и вместе с женой-украинкой поселиться в квартире в ереванском микрорайоне Ачапняк. Борис Егиазарян был одним из активистов Карабахского движения, попал даже в тюрьму, участвовал в военных действиях. В 1993 году вернулся к семье в Киев, где живет по сей день.  

Во время революции на Майдане Вы постоянно делали записи в Фейсбуке, были одним из активных участников борьбы. А Вы в те дни рисовали? 

Во время Карабахского движения, в 1988-1992 гг., я не нарисовал ни однй картины. Я не из тех художников, которые могут бежать на борьбу, потом придти и рисовать. Когда я рисую, то отдаюсь этому целиком.  Не работал я и после начала движения в Украине. В ночь с 29-го на 30 ноября, когда “Беркут” разгромил нас, я чувствовал себя оскорбленным, униженным. На моих глазах чудовищно, жестоко избили молодых ребят. Меня самого били унизительным образом. Я убегал  на четвереньках, чтобы спастись. Мне казалось, что у меня сломан позвоночник, и я либо умру, либо останусь на всю жизнь инвалидом. Этого я боялся больше всего. Той ночью мое самолюбие было оскорблено.   

Это единственная работа, которую я создал во время революции. Утром пришел разбитый, замерзший, больной. И вдруг понял, что впервые за время движения у меня начинается депрессия. Это был не страх, а паника. Я вспомнил, что в свое время я был очень зол на одного человека, и чтобы не наговорить ему много плохого, я взял мобильный и написал ему очень “добрую” смску. Так я преодолел себя. Почувствовав, что во мне очень зол и я могу впасть в депрессию, я встал и нарисовал эту картину, а на ней написал на армянском “Благословение” и “Радость”. Эта работа называется  “Message” – я сам себе отправил sms. Потом попросил одного из ребят принести бутылку коньяка, выпил всю ее и заснул. 

Как Вы сейчас чувствуете себя? 

Многие спрашивают: чего вы добились? Я думаю, что мы победили, Украина победила. Я почувствую себя побежденным только в том случае, если не получится построить в Украине европейское государство. Я не просто охвачен этой идеей, это моя жизнь. То же самое я чувствовал в Армении, когда в годы войны и до этого пытался бороться за процветание своей страны. Я пустил корни и в Украине. Здесь я считаюсь армянским художником, но эта страна дала мне любовь, сладость. Моя жизнь сложилась здесь.    

В Армении  есть представители интеллигенции, которые говорят, что не вмешиваются в политику, не участвуют в борьбе, потому что они – люди искусства и не хотят вмешиваться в подобные дела. Как понять эту точку зрения?

Для них так проще, они зря не усложняют себе жизнь. А я не могу закрываться в мастерской, когда в трех остановках от моего дома происходят такие события. Человек должен уважать себя. Я как мужчина не могу усидеть дома, когда на моих глазах бьют молодых людей. Тем более, что украинский народ выдвигал нормальные, цивилизованные требования. Хозяином в стране не должна быть преступная, криминальная сверху донизу власть.

После революции Вы заметили какие-нибудь изменения в своем творчестве?  

Нет. Резкое изменение в моем творчестве произошло после событий в Армении. До землетрясения и Карабахского движения я рисовал драму. В Санкт-Петербурге создал циклы “Дождь”, “Психиатрическая больница”. После землетрясения и войны, когда я уже пережил настоящую драму, я начал рисовать цикл “Гранат”, который предполагал цвет, свет, радость, жизнь, любовь… События на Майдане ничего не изменили, сейчас я хочу сохранить свой подход к живописи. Здесь тоже началась война, но я продолжаю рисовать жизнь, радость.

Мне еще есть что сказать об этом. В Армении моя живопись изменилась, так как тогда я был молодым, мне море было по колено, я не видел смерть, несчастья, смерть. В той ситуации я мог позволить себе рисовать драму, трагедию, страдания… Когда я увидел настоящие страдания, то понял, что каждый человек по-своему нуждается в любви, жизни и радости.

Как воспринимаюто Ваше творчество  украинские художники?  

К моему искусству проявляется неприкрытое уважение и любовь. Не потому что я хороший, а потому что я армянин, меня любят как армянского художника. Армяне живут в Украине с незапамятных  времен, они делят с украинцами боль, радость, беду. В досоветский период армяне были людьми очень уважаемыми, развитыми, и украинцы помнят нас именно такими. Советская система втянула армян в очень жестокие игры. Любовь украинцев к армянам идет от наших дедов, а не от сегодняшних армян. Сегодняшних армян можно упрекнуть во многом… Можно быть лучше…

В Армении есть союзы, а также созданные в сфере искусства элитарные группы, которые как бы монополизировали поле. Для того, чтобы добиться признание, очень часто требуется их разрешение…

Здесь ничего подобного нет. Постоянно появляются новые имена, новые молодые художники. Есть специальные выставочные залы, где они организуют выставки. Возможно, для выставочного зала выгоднее демонстрировать работы известных художников, но они пытаются вовлекать и молодежь, чтобы иметь идейный прогресс.

Недавно произошел случай, о котором мы писали. В Союзе художников Армении была организована партийная выставка, для участия в которой художник как минимум не должен был быть противником идей правящей партии.

Понятно. То есть они пытаются задействовать свою идеологию. Это потому, что власти Армении, будучи новыми, на самом деле старые. Неудивительно, что армянские власти пошли в Таможенный союз. Это регресс, средневековье. Армянский народ богат своим интеллектом. Бог не дал нам нефть и уголь, но дал ум. Сегодня мы идем назад. Думающий человек в Армении уже не выдерживает. Я видел, как застроили центр Еревана. Правильно кто-то сказал – это косметика. Когда общаешься с людьми, видишь, что все прозябают в бедности. Нет среднего слоя, среднего бизнеса. Революция в Украине создала средний бизнес. Жалко наш народ, людей постепенно становится меньше. Большинство армян живет в цивилизованых странах – в Европе, Америке. То есть армяне в большинстве своем европейцы. Почему Армения не должна быть европеизированной страной? Что мы потеряли в странах наподобие Казахстана?

Вы часто бываете в Армении? Встречаетесь там с художниками, со своими друзьями?

В последний раз я был там две недели назад. На этот раз у меня не было времени, чтобы встретиться с друзьями. Мой брат находился в больнице, я поехал вместе с семьей. Но жена мне иногда говорит: Борис, ты уже вроде постарел, стал плохим, пора тебе ехать в Армению. Именно в такие моменты я приезжаю в Армению, хожу по мастерским, по выставочным залам, набираюсь всего армянского и возвращаюсь обновленным.

У Вас есть дети? Чем они занимаются.

У меня была дочь, сейчас она на небесах. Она ушла от нас в 2000 году. Дочка похоронена здесь, и после этого я и жена поняли, что мы не уедем из Украины. Я всегда думал, что все равно вернусь в Армению, но сейчас эта земля стала для меня священной.

Жена, будучи по специальности биохимиком, она лучше меня разбирается в искусстве. Она меня очень поддерживает. Я только через 18 лет после женитьбы впервые заработал деньги своим творчеством. Все это время работала она, а я тратил заработанные ею деньги на краски и холсты. Мы откладывали немного денег на питание ребенка и жили в бедности, лишь бы я рисовал. Она принимала меня как художника и всегда поддерживала.  

А сейчас Вам удается зарабатывать своими картинами?

Как только к власти пришел Янукович, нас перестали приглашать на выставки в Европу. Сейчас это сотрудничество восстанавливается. С 6 ноября в рамках Дней Параджанова в нескольких городах Польши пройдут мои выставки. Впервые после революции у меня будет выставка за рубежом. 

Поговорим немного о Ваших образах. Кто изображен на Ваших картинах?

В основном девушки и женщины, которые поют или играют на скрипке, или молча стоят с ребенком на руках. Мне иногда говорят, что в моих картинах есть религиозный элемент. Я отвечаю, что это не иконы, просто в нашей повседневности есть святость.

Живущие в Армении художники вдохновляются образом армянской женщины. Ваш образ… 

Моим образом тоже является армянская женщина, просто я не рисую лицо, я изображаю внутренний мир. Поэтому очень часто на моих картинах взгляд женщины устремлен вниз, а не вперед. Она смотрит внутрь себя.

Быт иногда притесняет художника. Как Вам удается противостоять быту? 

Да, быт может сломать художника. Но человек должен противостоять этому… Человек каждый день стоит перед выбором – быть сторонником тьмы или света. Поэтому при принятии решения нужно вставать выше быта, нужно жить бурной жизнью. Я пытаюсь по возможности жить именно так. Не знаю…

Фото Норайра Ерзнкяна и с фейбуковской страница Бориса Егиазаряна