HY RU EN
Asset 3

Загрузка

Нет материалов Нет больше страниц

Не найдено ни одного докуметна по Вашему запросу

Марине Мартиросян

“Если нам суждено умереть, то пусть хотя бы будем вместе…” - говорит жительница полуразрушенного общежития

Марине Мартиросян

Нарек Алексанян

Когда мы спрашиваем 16-летнюю Аню, о чем она мечтает, в голубых глазах девочки появляются слезы. “Моя самая большая мечта, наверное, уйти отсюда”,- сказала Аня и, закрыв лицо руками, быстро вышла на балкон. Отец, Борис Бабаян, посмотрев вслед дочери, спросил, почему она плачет. Ответ так и не последовал.  

Тепло от печки распространяется по всей комнате. Мы находимся в общежитии, которое расположено в районе, прозванном местными жителями “Лос-Анджелесом”. Район отделяет от поселка заполненное камнями ущелье.

Люди здесь как будто отрезаны от всего мира. Летом это место посещают змеи и скорпионы, зимой – лисы, волки и бездомные собаки. В “Лос-Анджелесе” два здания – бывшего училища и студенческого общежития. Училище не действует с советских времен. На пыльных стеклах здания кто-то написал: “Я люблю свою страну”. Рядом находится полуразрушенное здание общежития с длинными холодными коридорами.

“Когда иду в гости, не хочу потом возвращаться домой..”

Сейчас в общежитии живут семь семей. Мы встретились с тремя из них.

По словам жильцов, больше всего они боятся ветров. С каждым днем стены здания разрушаются все больше, а в последний раз ветер унес крышу дома. Трещина между двумя корпусами постепенно расширяется. “Чем больше ухудшалась ситуация в стране, тем больше ухудшалось и наше положение”,- сказала 37-летняя Анна Григорян.

Здание начинает раскачиваться даже от легкого ветра. “В ветреную погоду мы от страха собираемся в одном месте. Если нам суждено умереть, то пусть хотя бы му будем вместе”,- сказала Анна. От сильного ветра поселок пострадал. Пришли с телевидения, сняли причиненный ущерб, но “даже не подумали посмотреть в нашу сторону”, отметила моя собеседница. Она вспомнила, как во время сильного ветра прибежала из дома Эллады (Анна – соседка Бориса и Эллады) к себе, чтобы ветер не снес телевизионную антену. Потом забралась в постель и начала громко плакать.

Эти люди привыкли жить в здании без окон и смирились с тем, что им приходится жить в постоянном страхе. “В здании нет коммунальных удобств, постоянной воды. Я вышла замуж в Лернагог. После развода живу здесь”,- сказала Анна.

В здании нет ванных комнат, туалет во дворе. Недавно сильный ветер сорвал с него крышу. Воду для стирки и мытья посуды приходится тащить со двора, где есть кран. В конце месяца платят по числу членов семьи - с каждого по 100 драмов. Питьевую воду доставляют в село на грузовике. 10 литров стоят 75 драмов. Машина приезжает в Лернагог раз в четыре-пять дней.    

“Когда иду в гости и вижу, какие там удобства, поверьте, потом не хочу возвращаться домой”,- говорит Анна. Я спрашиваю Аню, сохранилась ли у нее фотография с лисой. Несколько дней назад, возвращаясь домой, девочка встретила на дороге лису. Пришлось какую-то часть пути идти вместе.

Мать девочки Эллада Бабаян – инвалид второй группы. Она получает пособие – 30 тысяч драмов. Отец, Борис, уезжал на заработки в Россию. Там обещали прислать зарплату, но пока не прислали. В семье двое детей – Аня и ее 18-летний брат, который учится в армавирском колледже. Супруги  немногословны. В школе Аня отличница, однако возможности поступить в вуз у них нет. Девочка говорит, что ей придется учиться в колледже.  

Эллада готовит для нас кофе. Наша беседа возле печки становится более оживленной.

Лернагог: рынок рабочей силы

Бабаяны переехали в Армению в 1988-ом из Баку. Им выделили дом в селе Баграмян, однако супруги не захотели поселиться в нем. “Там было много змей, скорпионов, жить было невозможно”,- сказала Эллада. А муж добавил, что когда в комитете по приему беженцев они сказали, что отказыаются от дома, им ответили: потом пожалеете. Бабаяны до сих состоят на очереди на получение жилья.  

Большинство жителей села едут на заработки в Россию, Говорят, что земля здесь каменистая, обрабатываеть ее невозможно, а заниматься скотоводством очень трудно. Во время сбора урожая часть лернагогцев нанимается на работу в соседние села, где получает подневную плату. Лернагого напоминает рынок рабочей силы. Борис Бабаян согласился с этим моим определением.

Единственное предприятие в селе – мукомольня, принадлежащая депутату Национального Собрания, республиканцу Самвелу Алексаняну. По словам моего собеседника, там с трудом берут на работу местных жителей.   

Между тем в советское время здесь было три свинарника, люди жили неплохо, говорит Анна.  

Давид, песня, костюм

У Анны один сын – 18-летний Давид. Когда она начинает рассказывать о сыне, на ее лицо сразу появляется улыбка. Давид учится на втором курсе колледжа искусств в Армавире. Пением занимается семь лет. Чтобы добраться до Армавира, студенты пешком идут в село Даларик, а оттуда едут на попутках. Иногда они опаздывают на занятия, за что им приходится платить определенную сумму. “Представляете, сколько километров от нашего села до Даларика”,- говорит Анна. (От общежития до железнодорожной станции в соседнем селе Даларик 4 километра. Пешком это расстояние можно пройти примерно за час. – Авт.)  

В 11 лет Давида повезли в Нью-Йорк, где он выступил в концертах. Когда его спросили, когда он в последний раз надевал новую одежду, мальчик сказал, что не помнит. Рассказывая об этом, Анна разволновалась.  

Она достала полученные сыном почетные грамоты, премии, медали. Уже несколько лет Давид не может участвовать в фестивалях, так как у него нет нового костюма. Во время одного из фестивалей организаторы попросили дать мальчику, который собирался выйти на сцену в сорочке, костюм. “Тогда мы не имели возможности купить ему костюм. Когда я увидели, что на моего ребенка надели костюм другого мальчика, я заплакала и решила: все, мой ребенок не будет участвовать в фестивалях до тех пор, пока я не смогу купить ему костюм”,- рассказала мать.

В длинном коридоре мы беседуем с Давидом о его будущем. На мальчике тоненькая куртка, хотя стоять на ветру, который дует из разбитых окон, очень холодно По его словам, голос передался ему по наследству: пел его дед, поет мать, а сейчас и он сам. Скоро Давида заберут в армю. Он говорит, что когда вернется, то начнет работать и купит дом. “Я буду очень беспокоиться о маме, так как она останется здесь одна”,- признался Давид, провожая нас до поселка.  

Жильцы собираются во дворе общежития. На улице теплее, чем в здании. Водопроводный кран обернут целлофаном, чтобы вода не замерзла. Жильцы не жалуются на администрацию села, говорят, помогают чем могут. А вот чиновникам рангом повыше предлагают хотя бы один день пожить в этих условиях. “О нас никто не думает, вот что возмущает”,- сказала Анна.

Людей беспокоит не столько снег или дождь, сколько ветер. А то, не дай Бог, в один прекрасный день здание может обвалиться.

Написать комментарий

Комментарии, написанные на латыни, не будут опубликованы редакцией.
Нашли ошибку? Выделите ее и нажмите Ctrl+Enter