HY RU EN
Asset 3

Загрузка

Нет материалов Нет больше страниц

Не найдено ни одного докуметна по Вашему запросу

Лусине Оганнисян

Снятые со шкафа фотографии…

Поселок Насосный находится в западной части Сумгаита. В советское время здесь располагалась воинская часть. Именно сюда советские военнослужащие привезли оставшихся в живых армян, которые после учиненных в Сумгаите погромов два дня скрывалиись в здании горкома.

Их бывшие знакомые и коллеги-азербайджанцы даже приезжали в воинскую часть встретиться с ними.

Рассказывает Карине Мелкумян: “Они пришли выразить мне сооболезнование. Директор моей школы и так называемые коллеги принесли зарплату. Но я не смогла посмотреть им в лицо, не смогла взять деньги, хотя осталась без копейки, без одежды… У меня было двое детей, третьего я носила под сердцем, была на шестом месяце беременности. Мой муж был убит, и я не знала, что делать. Они слышали о том, что моего мужа зверски убили, и пришли выразить соболезнование. Я не представляла, как они будут выражать соболезнование, хотя, возможно, они и не были виноваты”.

По официальным данным, за три февральских дня в Сумгаите погибло тридцать человек. Пятеро из них были из семьи Мелкумянов: муж Карине Мелкумян, его брат, 20-летняя сестра и родители.

С Карине я познакомилась в начале девяностых. Когда мы впервые встретились в ее доме в Бюрегаване, она ни о чем другом говорить не могла, только все время рассказывала во всех подробностях о событиях того февральского дня 88-го года. Прошло несколько лет, однако Карине продолжала рассказывать о тех трагических событиях так, словно они произошли несколько часов назад. В такие моменты я не знала, что делать - прервать рассказ Карине, лицо которой искажалось, а сама она начинала дрожать всем телом, или выслушать до конца и  дать ей возможность выговориться.

Однако потребность в разговорах на эту тему не исчерпывалась. Через два года мы вновь встретились, и Карине принялась рассказывать о тех событиях с прежней  напряженностью. Я попыталась уговорить ее убрать стоявшие на шкафу фотографии родственников, перестать говорить на эту тему в присутствии детей. Карине, конечно, все это понимала, но ничего поделать не могла. Легче всего давать умные советы...

Во время каждой нашей встречи я вновь выслушивала страшную историю Карине. Рассказывавшая о пережитых ужасах моя собеседница принадлежала к разряду женщин, которые не озлобляются, всегда остаются добрыми, мягкими, деликатными, заботливыми по отношению ко всем. Но, несмотря на это, Карине рассказывала страшные вещи. Не могу сказать, сколько раз мне пришлось выслушивать рассказы о совершенных в 1988 г. зверствах нелюдей, но каждый раз в мою память врезался тот или иной эпизод рассказа, каждый раз главным становился какой-либо конкретный человек.

Несколько месяцевв назад Карине Мелкумян позвонила мне и сообщила, что убрала со шкафа фотографии родственников. Мы встретились с ней в кафе, выпили чай, поговорили о жизни, о трудностях. Карине не стала рассказывать о Сумгаите.

За эти тридцать лет она вырастила троих детей. Мне трудно представить, как ей это удалось. Отправляясь в Бюрегаван, где в многоэтажном здании на улице Андраника выжившим в той страшной трагедии выделили квартиры, я видела, с какими трудностями приходится сталкиваться Карине. Но она всегда старалась не говорить о том, что в доме холодно, что денег не хватает... Зима 95-го года выдалась суровой, а беженцы из Сумгаита не могли отапливать свои дома.

Когда в управлении по вопросам беженцев я поинтересовалась о выделяемом этим семьям топливе, а потом написала статью об этом, начальник управления Владимир Мовсисян очень удивился и в то же время возмутился: “Как такое может быть? О чем ты написала? Я что ли украл топливо? Ведь это я их содержу, я их устроил…” Это действительно было так. Мовсисян многое сделал, но топливо до Бюрегавана не дошло. Мовсисян пообещал через три дня решить вопрос, но потребовал, чтобы я вновь отправилась туда проверить. “Не поленись, поезжай в Бюрегаван, проверь. Если тебе трудно, я дам тебе машину, поедешь, проверишь, а после возвращения расскажешь мне…” Я не поленилась, поехала в Бюрегаван. Топливо было достаавлено. Но сама Карине ничего не просила, не жаловалась. Женщина, ставшая свидетельницей страшных событий, сохранила мягкость характера. Она работала, растила детей… Обе дочки вышли замуж: и та, с которой Карине как сумасшедшая бегала по подъезду, стучась во все двери, но никто из соседей не впустил их, так как боялись, и та, которую мать тогда носила под сердцем.

Несколько дней назад мы побывали в Бюрегаване. Карине действительно убрала все фотографии, оставив только висевшую на стене картину с изображением весенних цветов. Фотографии родственников она достала только по случаю очередной годовщины тех событий и сразу представила, какая большая семья могла бы быть у нее сейчас... В доме Карине было настолько чисто, что казалось, здесь никто не живет. Карине готовилась к нашей встрече, вместе с матерью и сыном она накрыла на стол. Сын уже вырос, но когда мать вновь стала вспоминать события тех дней, он незаметно вышел из комнаты. “Не может слышать мои рассказы…” – сказала Карине.

На этот раз в рассказе мне запомнилась история сестры ее мужа. Ирине было всего двадцать лет. Когда толпа подошла к их дому, девушка, перевесив одну ногу через балкон и держась за металлические трубы, поддерживавшие виноградную лозу, одной рукой помогала детям брата перелезать на балкон соседки-азербайджанки без ее разрешения. Потом помогла перебраться двум невесткам. Когда Ирина вернулась в комнату, где находились отец, мать и два брата, разъяренная толпа представителей братской республики уже была в их подъезде. Мелкумяны побежали на последний этаж, где жили азербайджанцы. А соседка, на балкон которой перебрались Карине с двумя детьми и вторая невестка с маленькой дочкой, из страха перед соотечественниками выгнала их из своей квартиры. Мелкумяны стали стучать во все двери, но им везде отказывали. Так они добрались до последнего этажа. Их впустил сосед-лезгин, который сам был очень напуган. Женщин и детей он спрятал в ванной комнате. Вскоре в дверь его квартиры начали стучать озверевшие азербайджанцы. Мужчина открыл дверь, и именно в этот момент в квартире напротив толпа обнаружила братьев Мелкумянов и их сестру Ирину. Послышался крик: “Они здесь!” Получилось так, что “благодаря” обнаруженным одним членам семьи другие остались живы…

В четыре часа ночи, когда женщины с детьми вышли из дома, чтобы убежать, в темном городе виднелись только тени. “Я шла по улицам, которые, наверное, были залиты кровью моего мужа и его брата. Но в тот момент я ничего не понимала. Когда мы вышли во двор, я заметила, что кто-то сидит, прислонившись к телеграфному столбу. Подойдя поближе, я увидела нашу Ирину. Она была связана, обгоревшая, не дышала… Ирина спасла детей, если б не она, моих детей бы не было…”

Карине опять рассказала всю историю от начала до конца.

Она сказала, что на проходившем в Москве судебном процессе в качестве свидетеля присутствовал и сосед-лезгин, в доме которого укрывались Мелкумяны. Армяне обняли его и стали подбрасывать в воздух. Карине – самый добрый и мягкий человек на земле, но об азербайджанцах она не может сказать ничего положительного.  

Карине Мелкумян и ее мать Елена Арушанян

Нам знакомо слово “переживший”, которое мы произносим с большой почтительностью. Из 15 семей, живших в доме номер 33 по улице Андраника, остались только шесть. Они не получили статус, не стали называться “пережившими”… Их титанические усилия по интегрированию в обычную жизнь остались незамеченным. А ведь эти люди видели, как истязают их родных, эти женщины и дети спаслись от вооруженной топорами толпы. После таких страшных событий человек обычно не выздоравливает, смягчить боль могут только хорошие условия жизни. Но такая жизнь где-то там, очень далеко…

Эти люди радуются только тогда, когда им облегчают заботы. Других радостей у них нет. Дети уже выросли,  всем им сейчас тридцать и больше. После февральских событий 88-го года прошло тридцать лет…  

На первом снимке: Карине Мелкумян

 

Написать комментарий

Комментарии, написанные на латыни, не будут опубликованы редакцией.
Нашли ошибку? Выделите ее и нажмите Ctrl+Enter