Ани Айвазян

Ани Карамян приехала из Ирана в Армению с конкретной целью остаться на родине. Ее прадеды оказались в Иране более 500 лет назад, однако они через много поколений смогли сохранить национальную идентичность. Ани родилась не в Армении, но она полностью владеет литературным армянским языком, имеет обширные знания о культуре своей родины и следит за ситуацией в стране. Она начала свой путь в Армении с волонтерства в программе Birthright Armenia (Depi Hayk). Сегодня она уже полноценно работает по специальности в Ереване.

– Как твои предки оказались в Иране?

– История жизни моих предков в Иране началась 400-500 лет назад. Мои корни были армянами из Джульфы (Нахиджеван). В 1604 персидский шах Аббас приказал переселить армян из Джульфы в центральный Иран – столицу Исфахан (потерял статус столицы Ирана в середине XVIII века) как хороших ремесленников, архитекторов, строителей для строительства различных сооружений в столице. Потом со временем мой дедушка переехал в Тегеран.

– Твои родители армяне, ты хорошо владеешь армянским языком. Как вы в течении стольких столетий смогли сохранить национальную идентичность и знание языка?

– На то, что в Иране армяне остаются армянами, создают семьи с людьми своей национальности влияет религиозная разница. Эта пропасть всегда есть между армянской и исламскими национальностями. Есть армяне, которые связывают свою жизнь с ассирийцами. Это древняя национальность, они тоже христиане.

У нас патриотичная семья. Вообще в Иране в каждой семье разговаривают на армянском, но у нас нужно было разговаривать на чистом грамотном армянском. Мы слушали армянскую музыку, были вовлечены в армянскую культуру с детства. Мои родители были участниками армянских культурных объединений, они были в составе управления. То есть в свободное время они посещали культурный центр. Я всегда участвовала в группе армянских песен и танцев. С 1 класса посещала армянскую школу, проходила занятия по армянскому языку по 5-6 часов. В Тегеране есть четыре основных района, где проживает много армян. В каждом таком районе есть школа, церковь, культурный центр.

– Чем ты занималась в Тегеране?

– Я училась на химическом факультете, закончила магистратуру. К сожалению, после этого я не работала по специальности. Занималась офисной работой в разных местах. 

– Как ты узнала о Birthright Armenia?

– Несколько лет назад в Тегеран приезжал региональный директор Birthright Armenia Севан Кабакян. Он познакомил армянских студентов с Depi Hayk. Тогда в моих планах не было проходить здесь волонтерство. В 2018 году я приехала путешествовать в Армению. Со мной была и моя двоюродная сестра, она участвовала в другой волонтерской организации. Я и раньше посещала Армению с родителями, друзьями. Но именно путешествие в 2018 году побудило меня переехать. Я решила что-то сделать, каким-либо образом приехать в Армению, не как турист, а работать, и, если смогу, остаться жить. Тогда я и вспомнила о Depi Hayk. Но у меня были незаконченные дела – я училась в университете. Мало-помалу начала переписываться с представителями проекта. Один из моих друзей на короткое время участвовал в волонтерстве. Много подробностей я узнала именно у него. Магистратуру я закончила в феврале минувшего года. И готовилась в апреле-мае 2020 года приехать в Армению для участия в программе Birthright Armenia. Но из-за коронавируса поступление было приостановлено.

– Не возникало сомнений перед приездом в Армению?

– Нет, не было сомнений. Здесь есть маленькая предыстория. После 25 сентября 2020 года Depi Hayk решил восстановить поступление волонтеров. До этого было онлайн из-за пандемии. Я решила приехать 28 сентября, а 27 сентября начинается война. А я уже собрала вещи, чтобы поехать на автобусе. Но было беспокойство по поводу безопасности этой дороги, поэтому я решила пока не приезжать. В день, когда началась война, ничего не было понятно. До этого тоже были столкновения в Тавуше (столкновения между Вооруженными силами Армении и Азербайджана начались 12 июля 2020 года), и «Апрельская война» в 2016 году (столкновения между вооруженными силами Армении и НКР с одной стороны и Азербайджана с другой) продлилась четыре дня. Все думали, что и эти столкновения быстро закончатся. И потом случилась война… 

В период войны я проходила волонтерство онлайн. Спустя 10 дней после окончания войны (война в Нагорном Карабахе началась 27 сентября и закончилась 10 ноября 2020 года) я взяла билет и приехала в Ереван. Знаю, после войны многие разочаровались, я тоже, когда приехала, была подавлена, раздавлена. Но даже война не зародила во мне сомнений. Я решила приехать в Армению, найти свой путь и продолжить жизнь здесь. Тут живут 2-3 млн армян и я одна из них. Не хочу продолжать жизнь в Иране, так как это не моя страна, она мне не родная. 

– Где ты начала проходить «живое» волонтерство?

– С февраля 2021 года я начала работать на винном завод Karas. Мы проводили в лаборатории анализы, связанные с качеством вина – сладость, алкоголь и прочее. Необходимо 1-2 раза в месяц проводить анализы, чтобы контролировать качество вина. Также я участвовала в работе на производстве. Мои знания по вину были нулевыми, я знала, что есть белое и красное вино, сделанное из белого и красного винограда. Так как в Иране запрещено употребление алкоголя, мы были знакомы только с красным вином и то на торжествах. Если у меня возникали вопросы, я обращалась к работникам производства, мне все подробно объясняли. Ответственный химик этой лаборатории постоянно отправлял мне материалы, чтобы я глубже изучала вопрос с научной точки зрения. 

В этот период я очень захотела найти работу именно в винодельне. Но у них в штате было мало людей и не было свободных вакансий. И потом вдруг в течение последней недели волонтерства я нашла работу в Ереванской шоколадной фабрике. И работаю здесь уже полтора месяца. Я не представляла, что такое возможно. Потому что моя специальность инженер-химик. На занятиях мы глубоко изучали нефтяную, газовую сферы. А в Армении очень мало компаний этой отрасли. Я не представляла, что для меня может открыться возможность работать в более интересной отрасли, чем виноделие. 

– Чем ты занимаешься на шоколадной фабрике?

– В мои обязанности входит контроль над уровнем сладости, количества масла в шоколаде. У нас есть рецептуры, по которым обычно все происходит правильно и вкус получается хорошим. Но до изготовления нужно все контролировать, далее остается отрегулировать остальной процесс – нагревание, охлаждение и вливание в формы. Самую большую роль играет именно температура – и нагревание, и охлаждение. Мы тщательно за этим следим. 

Я была нулем, когда пришла в шоколадную отрасль, были знания только по химии. Когда меня пригласили на собеседование я неделю изучала процесс изготовления шоколада в фабричных условиях – смотрела видео, читала книги. На втором собеседовании мне посоветовали еще несколько книг. На втором собеседовании я уже немного изучила их.

– То есть они были готовы взять тебя на работу без опыта?

Да, и достаточно многому меня научили, как на производстве, так и по теории. Владельцу было очень интересно, что я из другой страны. Они посодействовали, тому, чтобы я у них работала и осталась в Армении.

На работе все разговаривают друг с другом на армянском, но рецептура была на русском и, называя некоторые вещи, они используют русский язык. В начале они постоянно старались использовать армянские слова. Но это работники сферы инженерии и технологий, которые в процессе работы, например, могут сказать: «Вишня», и, если я не пойму, мой коллега переведёт: «Балл». Но зачастую это происходит быстро, и я не могу каждый раз спрашивать, я должна адаптироваться к этим условиям. Я уже начала изучать русский язык. Конечно, у нас есть работники из России, и они не знают армянского языка. Но мне не нравится, когда в Армении есть свой язык, но используются русские слова. Но это мое рабочее место, и я еще должна многому научиться по специальности. Нет пока лишнего времени заниматься тем, чтобы продвигать армянский язык в этом плане.

– То есть ты себе в будущем ставишь такую цель?

– Да, почему бы нет. Везде есть русские надписи, почему бы и на армянском не написать. 

– Расскажи о первых днях после прибытия в Армению. Какие сложности у тебя возникали? 

– Так как я была настроена на то, чтобы остаться здесь, то должна была найти работу. У меня не было финансовой возможности здесь жить месяцами. Для меня было важно найти работу по специальности. В начале был большой стресс – получится найти или нет. Если не будет такой работы, должна ли я вернуться? Я была в замешательстве – какой путь выбрать. Но когда мое волонтерство приходит к концу, и я сразу же нахожу работу по специальности, у меня не остается вопросов оставаться здесь или нет. 

Я нашла работу, теперь я должна жить. Как я буду жить? Это вопрос касается одежды,  еды, общения, культуры. Чем я буду заниматься внерабочее время? Жизнь в Армении сильно отличается от жизни в Иране. Например, мы там одеваемся закрыто, надеваем хиджаб. Свободно в Иране можно одеться только в наших культурных центрах. Самый большой челлендж (вызов) для меня – жить отдельно от родителей. Это не что-то сложное, но это одно из испытаний. Ты должен найти свою форму жизни. Или же ты можешь пострадать на этом пути. Нужно устроить свою жизнь в разных направлениях – личную, национальную, профессиональную.

– С кем ты жила, когда приехала в Ереван?

– Как только я приехала, жила в принимающей семье до пяти месяцев – 3 месяца я проходила онлайн волонтерство, два месяца работала в Karas. После этого я начала жить отдельно. 

– Легко ли было жить с новыми людьми в первые дни?

– Честно говоря, в первые дни было легче. Я жила с матерью и с ее дочерью. Все было неидеально, все-таки это незнакомые люди. У них бывают хорошие и плохие дни, как и у меня. Были моменты, когда было сложно, были моменты, когда я себя чувствовала очень хорошо. Думаю, это естественный процесс. Я, конечно, не ощущала себя, как в доме родной матери, но могу сравнить с домом тети. Так я себя ощущала.   

– Как твои родители тебя отпустили?

– Очень легко. Зная мой характер, что я могу продвигать свое дело, могу решить свои проблемы, когда нужно, обращаюсь к ним, они всегда со мной. Родители переживают, но знают, что я взрослый человек, они доверяют мне. То, что я приехала именно в Армению, мое окружение армяне, влияет на то, что они легче относятся к тому, что я здесь живу одна. Также мне помогают ребята из Birthright Armenia. Родители знают, что я здесь не одна, есть те, кто меня поддержит.

Проект дает многое – учит как находить работу, как общаться, ты не чувствуешь себя одиноким. Они как друзья, родные, семья. Я чувствовала, что могу обратиться к ним по любым вопросам. Было много вопросов, которые не входили в их обязанности, но они помогали и поддерживали.

– Что тебе нравится и не нравится в Армении? 

– Я себя чувствую очень спокойно на улицах Еревана. Здесь есть нормальные клубы, где поют, едят, пьют, есть культурный центр, выставки, музеи, всякие мероприятия, спектакли. В Иране мы всегда держим себя отдельно от персов. Я в студенческие годы общалась, но этого мало. Не так, что всегда везде тебе все нравится. Все наши праздники, какие-то мероприятия там проходят закрыто, между нами. В Армении, например, всей страной справляют Пасху, празднуют Новый год. Или 24 апреля все идут возложить цветы. На Цахказард (Вербное воскресенье) выходишь на улицу и видишь, что все пришли из церкви с зелеными венками на волосах. Ты чувствуешь свою национальную принадлежность. То, что здесь занимаются национальной жизнью, для меня очень важно. Не нужно идти в какое-то отдельное место, чтобы остаться армянином. 

Что мне не нравится… Есть то, что ты замечаешь после того, как пробудешь здесь уже какое-то время. Это наличие беспечных и безразличных армян. Они не считают важным вопросы страны, политики, национальные вопросы, их не заботит содержание улиц в чистоте. Я не могу принять, что армяне могут быть такими. Но это естественно, в каждом месте живут разные люди. Я уже поняла, что они есть, и, если смогу что-то изменить, сделаю. В Армении не должно быть безразличных людей.