Еще сегодня утром я был молод и жив, шумел зеленой листвой, заигрывал с лучами солнца и ласковым ветерком, шептал им слова любви, и они разносились далеко вокруг. Они достигали ушей людей, спешащих на работу, и лица их преображались - появлялась улыбка, разглаживались морщины, светились глаза...

А сейчась мое молодое тело изранено, и я умираю, распростершись на борту самосвала, увозящего меня в последний путь.

Все произошло в считанные минуты. Вначале появились рабочие в ярких жилетах, затем подъехал огромный самосвал, на котором угрожающе поблескивали стальные захваты. Вокруг стала собираться толпа людей. Некоторых я знал в лицо - это члены общества защитников природы и жители близлежащих домов. Ну что делают здесь полицейские и эти мужчины с пузами вместо живота и сигаретами во рту? Последние что-то по-хозяйски указывали на меня, видно, давая распоряжения. И тут стальные клещи обхватили мой стройный ствол, изо всех сил стиснули меня со всех сторон так, что раздался хруст моих младых костей. "О, больно! Как больно!"- кричали они, но крик их не был услышан за грохотом машины, не хватало воздуха, сознание покидало меня.

Правду говорят, что деревья - это легкие города, значит город тоже умрет вместе со мной...

Водитель поддал газу, и вот я стал клониться все ниже и ниже на заранее подведенную платформу самосвала.

Корни мои! Как вы были сильны, как яростно сопротивлялись, не желая расставаться с землей. Земля! Ты питала и поила нас вот уже несколько десятилетий. Почему ты не разверзлась в то мгновение, когда нас разлучали, и не поглотила варваров?

Ведь я и мои друзья, которые стоят невдалеке от меня и ждут такой же участи, мы платили долг перед тобой, одаривая людей красотой и теплом, светом и добротой. Моей сенью любовались и стар и млад, поэты и художники черпали вдохновения, глядя на меня. Я протягивал свои руки-ветви всякому проходящему, и они в ответ протягивали свои, как бы здороваясь после долгого расставания. Нежные, ласковые ладони детей поглаживали морщины моей коры, и они разглаживались от их прикосновений. Моя кора бодрила тело каждого, кто прижимался ко мне. Припадая, они слышали, как в моих жилах течет живительный сок. Сок, пробиваясь сквозь плоть, источал еле уловимый аромат, насыщающий воздух целебными силами. Недаром наш род называют деревом жизни. Ветви мои создавали неповторимый узор кружева, и я, твердо стоя на своей земле, стремился ввысь, навстречу солнцу, звездам, облакам.

Сменялись поколения, а я рос все выше и выше. Какая жизнь была яркая, полная красок, музыки!

Шли годы, казалось, ничто не помешает ходу жизни, но случилось невообразимое - появилась новая разновидность людей, которая решила положитх конец вечному назначению дерева – украшать землю.

О! Лучше бы я погиб от удара молнии! Разве о таком бесславном конце мечтает каждое живое существо – умереть от руки друга, которому ты служил? Почему когда я, сраженный вероломством людей, каким-то непостижимым провидением ставших вершителями судеб, наделенных самовластью, имеющих толстый кошелек, но, увы, забывших историю судьбы своего народа, почему в те минуты не поднялся сильный ветер и не унес их, не очистив землю от их присутствия? Почему туча не заслонила солнце, погрузив мир в темноту, как наказание за эти деяния? Неужели только в армянских эпосах и легендах добро побеждает зло, справедливость торжествует, а жестокость, алчность, беззаконие, надругательство над природой берут вверх? В то время как в Цицернакаберде сажают дерево руками именитых зарубежных гостей, символизируя этим вечную память милионов погибших, в другом конце города безжалостно, с корнем  вырывают другое руками своих  же соотечественников. В чем оно провинилось?

Говорят, природу любят за то, что она не завидует человеку, будь он богат или беден, забрался ли он на пик власти, карьерист или честный человек. Но природа может мстить ее разрушителям, и горе тому, кто посягнет на ее свободу.

Каждый мало-мальски мыслящий человек мог оценить идеальное расположение двора, в котором я рос, с точки зрения создания сквера, детской площадки, беседок, сада камней. Да что там говорить, много чего можно было бы устроить для рядового жителя Еревана и его гостей.

Самосвал высоко подскочил на неровностях асфальта, что болью отозвалось в моем истерзанном теле. Мои обнаженные корни стыдливо свешивались с борта, волочась по земле. Но что это? Затуманенным взором я вдруг различаю, что оно оставляют на земле странные знаки. Усилием воли я напряг зрение. Это же буквы армянского алфавита! Вот они уже образуют слова, группируясь в предложение. Я успеваю прочитать: "Ничто не остается безнаказанным!"

Последнее, что мелькнуло в моем угасающем разуме, – придет время, когда появятся новые Варданы, Давиды, Монте. И худо тогда придется тем, для кого сохранение и умножение духовных ценностей лишь пустой звук, кто думает, что нет ничего превыше власти денег и личной выгоды.

АМОТ ДЗЕЗ! 

Записано со слов умирающего дерева очевидицей его убийства Ириной Акоповной Мкртчян. 

Ирина Мкртчян, гражданка США, после неоднократных посещений нашей страны в качестве гостьи решила навсегда остаться в Армении.