Мы продолжаем публиковать автобиграфические заметки приговоренного в Украине к пожизненному заключению гражданина Армении Мераби Суслова.

Первая часть , Вторая часть, Третья часть

...Он даже в самой кошмарной фантазии из области Психоделики не смог бы домыслить такое! Весь зал районного суда был забит этой ужасной семейкой, и при жутком свете висящих ламп они вызывали ассоциации с тараканами, которыми были забиты все углы камеры Его содержания. За более чем год нахождения в тюрьмах и долгие этапы под арестом Он был до предела измотан и шокирован таким немыслимым раскладом убийства сородича, вдобавок дальнего родственника, к которому Он относился очень по-доброму. Вся абсурдность состояла в том, что предъявленный Ему мотив обвинения был бесконечно алогичен и глуп. Мысль о том, что в 21-ом веке на территории Европейского континента может быть такой уровень беспредела в беззаконии, потрясала до глубины души! Для него, наивного на первый взгляд, Украина  вдруг оказалась какой-то мафиозно-клановой страной, напрочь коррумпированной силовиками в союзе с “оборотнями в мантиях”!   

...Этот день начался с подъёма в пять утра. К шести всех вывели из боксов, в которых пара человек на квадратный метр. Подсудимые теснились кучками. И эта одинокая толпа арестантов, в основном в чёрных одеяниях, тоже напоминала живучих тараканов, которые за весь последний год с лишним были Его соседями по жилью. Дым стоял плотным туманом, так как все безбожно курили. Но и все как один понимали, что идут на суды, поэтому страшно нервничали. Гул оживленных бесед не утихал. Ему ни с кем не хотелось общаться, при этом Он осознавал, что выделяется в этой толпе. Он сразу направился к решётке. В коридоре и в этих ужасных боксах царила такая антисанитария, что в голове сразу проскочила мысль о режиссере Тарантино,  который во время съемок своих шедевров мечтал бы о таких кадрах!  

...За этот год с лишним Он уже был в курсе всех событий на (!) Украине и, конечно же, испытал огромный шок! Неожиданно Он полностью ушёл в себя, вернувшись в прошлое. Он вспомнил  историю, связанную со своим казахским партнером Аблязовым, приезд в Татарстан и приход к нему в казанскую тюрьму двух высокопоставленных представителей генеральных прокуратур России и Казахстана, их поведение и некоторые фразы, которые смещали всю логику происходящего с ним до такой степени абсурда, что разобраться было невозможно. Для него стала очевидна тень некоей сильной руки, даже нескольких таких рук, но Он до сих пор не мог сложить вместе все детали, ибо настолько абсурдным всё было. 

Крепко схватившись за решётку и повиснув н а ней всем телом, Он неожиданно прозрел, осознав, что, кроме чересчур сильных рук, обстоятельства в Его судьбе складываются особым образом и настоящая борьба, которую Он знал только по книжкам и кино, началась больше года назад, ещё до ареста. И снова все показалось Ему парадоксальным, ибо в эту минуту озарения Он обрадовался, что на Его долю упал такой выбор судьбы, от которого уже не уйти. 

Эта ясность вывела Его из оцепенения. “Что происходит со мною? Неужели я ещё не вырос из своей юности, из романтики борьбы за справедливость?” - подумал Он, одновременно осознав, что самое тяжёлое и опасное еще впереди. От такого раздвоения Его бросило в дрожь. Он стал искать, на что можно повесить свою серую сумку, которая показалось ему тяжёлой. 

... В зал суда вошли секретари и прокурор. В глазах последнего он заметил что-то отрешенное и одновременно глубоко скрытое. Зашли Его родители, но ему было невыносимо больно на них смотреть, и Он с улыбкой моргнул им двумя глазами, после чего повернул голову. Это была самая тяжёлая часть подаренной судьбой ноши, за которую он час назад ратовал в боксе. Эти два человека, Его родители, прожили жизнь кристально честно и относились к той категории людей, которых можно было бы причислить к лику святых. Ибо всю свою жизнь, начиная с детства, которое пришлось на послевоенные годы, они жили трудной и слишком стерильной жизнью с точки зрения морали и библейских канонов! Они были очень разными, но при этом одинаково честными. Не глядя на родителей, Он мысленно видел, как они искренне и безоговорочно доверяют ему и как им хочется верить, что можно донести до всех истину и что они готовы вступиться за него... Он их любил бесконечно сильно и очень трепетно, глубоко ценил, обожал. Но сейчас у Него не было сил смотреть на них, и Он стал думать о том, чтобы под каким-нибудь предлогом  убедить их уехать из Украины до окончания этого фарса. При этом Он сильно сомневался, что это возможно, и стал подумывать о том, чтобы каким-то образом обезопасить их, собрать вокруг них близких родственников, создать для них комфорт, а для этого ему нужна была связь. В отличие от остальных у него со связью было очень плохо, поскольку Он был полностью изолирован. И тут его снова бросило в лёгкую дрожь от осознания срочной необходимости связаться с родителями. Он пару раз умудрялся делать звонки с предоставленных оперчастью телефонов, осознанно идя на поводу подсаженных к нему особо натренированных сук, стукачей. Он понимал что по звонку они смогут вычислить адрес арендованной родителями квартиры, но Он также знал что за ними могут легко проследить, и убеждал себя, что звонить им не было ошибкой, тем более что у них давно не было известий о нём.

Его мысли о необходимости установления связи прервал голос секретаря, попросившего встать при входе судей. Ему не хотелось вставать, так как для него это было унижение. Этот фарс был невыносимо омерзителен, но в присутствии родителей, да еще в силу воспитания в нем уважения к высоким атрибутам государства Он, пересилив себя, встал, но сразу же сел на место. Он давно уже не питал иллюзий в отношении судов этой страны, о которых был чересчур много наслышан. Тем не менее, публичность давала ему возможность обелить себя хотя бы в глазах судей, да еще показать чистоту своей репутации где только это возможно. 

Смотрите также:

•  "Пожизненное заключение, “обоснованное” пытками и недопустимыми доказательствами"
• Письмо приговоренного в Украине к пожизненному заключению гражданина Армении Мераби Суслова