Интервью с руководителем Центра стратегических исследований “Ашхар» Грачья Арзуманяном

-В Тегеране продолжаются антиправительственные протесты, которые начались после того, как власти страны признались в сбитииукраинскоголайнера. Протестующие даже требуют отставки верховного лидера страны Али Хаменеи. Какие последствия может иметь эта волна протестов, учитывая, что в ближайшее время в Иране предстоят парламентские выборы? Видите ли Вы вмешательство Запада в организацию этих акций?

-Анализируя разворачивающиеся протесты в Иране после сбития украинского самолета, надо помнить, что в 2019 году также проходили многочисленные протесты, сопровождавшиеся жертвами. Другими словами, протестные настроения в иранском обществе присутствуют, и ситуация с украинским самолетом послужила триггером для новых, не таких многочисленных, но важных протестов, так как прозвучали важные для международной общественности лозунги о необходимости изменения политического строя в Иране. Это серьезный симптом, надо признать, связанный помимо всего прочего со сменой поколений. Со времени Исламской революции прошло 40 лет, выросло уже второе поколение, которое хочет перемен. 

Власть в Иране достаточно сильна и, вероятнее всего, справится с демонстрациями, однако высказанное публично недоверие и обвинения в коррупции и лжи это сильный удар. Власти Ирана должны будут извлечь уроки и задуматься о политических реформах и адаптации власти к изменяющемуся миру и региону. Иран 1979 и 2020 годов - две сильно различающиеся реальности. Страна совершила экономический, технологический рывок и смогла восстановить свою роль регионального центра силы на БВ после нескольких веков слабости и фактического отсутствия на арене в качестве самостоятельного актора. Также радикальным образом изменился регион, мир в целом, и иранские власти должны адаптироваться к новым реалиям или же будут вынуждены уйти. В этом и только в этом смысле можно провести параллели с СССР, который оказался не состоянии адаптироваться к изменениям и распался. 

Участвуют ли внешние центры силы и страны, в первую очередь США, в протестах? Можно сказать, что они должны поддерживать протесты. Это естественно, если помнить, что две страны находятся в противоборстве и обязаны использовать слабость и промахи другой стороны для достижения своих целей. Однако говорить об организации протестов со стороны США будет преувеличением. Скорее всего мы наблюдаем попытку использовать складывающийся контекст и процессы в Иране в своих целях. 

Насколько успешными могут быть протесты? Думаю, иранские власти справятся с нынешней волной протестов, но, повторюсь, остаются глубинные причины недовольства, требующие от Ирана не только и не столько подавления, но отклика, позволяющего адаптировать иранскую государственность к реалиям 21 века и реалиям иранского общества.  

-В настоящее время в регионе сложилась, по сути, хрупкая ситуация в плане безопасности, которая в любой моментможет нарушиться. Каков Ваш сценарий развития напряженных отношений между Ираном и США?

-Важно понимать, что противоборство США и Ирана разворачивается не в рамках классической линейной модели, когда имеется начало конфликта, за которым следует эскалация, острая фаза и военный конфликт, после завершения которого подписывается соглашение и наступает мир. Противоборства в 21 веке крайне редко разворачиваются под данному сценарию. Мы наблюдаем разворачивание противоборства в рамках нелинейной модели и спирального пространства конфликта, когда один виток напряженности сменяется другим. Причем каждый виток может иметь свою амплитуду и шаг по времени, когда на одном витке мы видим экономические санкции, применяемые на протяжении многих лет, на другом – иррегулярные военные действия и прокси-войны, на третьем возможны широкомасштабные военные действия или спад напряженности и возврат к более мягким формам противоборства. 

Однако в любом случае это противоборство с использованием тех или иных форм ведения войны с целью принудить противника признать поражение,  выполнить свою волю. США намерены добиться смены власти в Иране и отказа от региональных амбиций. И если первое можно себе представить, то каким образом принудить Иран отказаться от своей вековой и тысячелетней роли на Ближнем Востоке, не совсем понятно. 

Иран имеет намерение вынудить США покинуть Ближний Восток, и нынешний виток противоборства приблизил его к решению данной задачи, которая в определённой степени совпадает и со стратегическими задачами США. США намерены сосредоточиться на взаимоотношениях с Китаем и Азиатско-Тихоокеанским регионом. «Увязание» на Ближнем Востоке в рамках очередной «безнадежной» войны с Ираном на многие годы не в интересах США, которые добились независимости от углеводов БВ и могут себе позволить сосредоточиться на задаче защиты безопасности Израиля без непосредственного военного присутствия в регионе. Однако уход США из региона приведет к тектоническим изменениям и совершенно другим сценариям, которые требуют проработки со стороны Армении.   

-Иран уже посетили эмир Катара и премьер-министр Сирии. Что это означает? Наш сосед начал искать союзников в регионе?

-Иран имеет союзников в регионе, и мы наблюдаем консультации, в рамках которых он будет уточнять свои дальнейшие шаги. Это нормальная практика и дипломатия в условиях кризиса. Ближайшей стратегической целью Ирана является выталкивание США из Ирака, и он предпринимает шаги, позволяющие оценить отношение стран региона, в первую очередь партнеров и союзников, к такому развитию событий. Причем совершенно неожиданно для многих наблюдателей круг стран, которые будут готовы поддержать уход США из Ирака и региона, может оказаться шире, чем представляется сегодня. 

-В отличие от оказавшегося вне очень приятной ситуации Ирана Турция на внешнем фронтедовольна активна. Несмотря напризывы международного сообщества, эта страна направила войска в Ливию. До этого Турция в сотрудничестве с Россиейвошла в Сирию. При этом с открытием газопровода “Турецкий поток” российские-турецкие экономические связиполучилиновый размах. К каким изменениям в регионе могут привести изоляция Ирана и активизация Турции?

-Иран действительно оказался в сложной ситуации и должен формировать отклики на множество вызовов и угроз. Однако другой стороной вызовов и угроз являются возможности, и Иран способен обратить нынешнюю ситуацию в свою пользу. Я бы не стал столь однозначно негативно оценивать шансы и возможности Ирана на БВ. Последние десятилетия ситуация в регионе, во многом благодаря действиям США, складывалась в пользу Ирана, который показал свою способность использовать стратегические промахи США и обращать их в преимущество. Я бы не стал говорить об уменьшении присутствия и возможностей Ирана на БВ. 

Также неоднозначной является будущее Турции и турецкого влияния на БВ. Да, Турция возвращается к имперской неоосманской идеологии и стратегии, в рамках которой она намерена вновь установить свое военное присутствие на БВ и Северной Африке. Это естественный, традиционный вектор османской политики. Турция создает военные базы, оказывает военную и экономическую помощь странам региона, однако сомнительно, чтобы данная стратегия оказалась успешной, так как в регионе присутствуют и интересы других геополитических и региональных центров силы. Турция не сможет вернуть себе доминирующее положение на БВ, неизбежно вступая в противоборство с другими центрами силы, в том числе и Россией. Отношения России и Турции сложно назвать безоблачными не только в Ливии, но и в той же провинции Идлиб на севере Сирии, не говоря о Кавказе, Крыме. 

Пока что можно констатировать, что благодаря во многом политике США на БВ возвращается противоборство трех наследников традиционных империй 19 начал 20 века – Российской, Османской и Персидской империй. В такой ситуации границы государств региона становятся условными и могут пересматриваться. К классическому противоборству добавляются реалии 21-го века и борьба за углеводородные ресурсы и маршруты их транспортировки. Данная размерность противоборства хорошо видна на примере борьбы за Ливию и недавно открытые стратегические запасы газа в Средиземном море, находящиеся в экономической зоне Греции и Израиля, разрабатывающие проект транспортировки газа в Европу.   

-Г-н Арзуманян, может ли активизация Турции в регионе создать благодатную почву для начала Азербайджаном действий на границе?

-Возможности и потенциал Турции недостаточны чтобы демонстрировать военную активность с географическим размахом от Ливии до Кавказа. Кроме того, Кавказ остается сферой доминирующих интересов России, роль которой является критической для Турции. Маловероятно, чтобы Турция решилась на разворачивание военных действий или провоцировала Азербайджан начать такие действия. Однако помимо Турции на Южном Кавказе присутствуют и другие центры силы, которые могут подтолкнуть Азербайджан на необдуманный шаг, который с большой вероятностью будет иметь катастрофические последствия для него. Насколько адекватным является политическое руководство Азербайджана, насколько адекватно оно оценивает ситуацию на Кавказе и БВ – это достаточно сложные и важные вопросы, которыми должна задаваться армянская политика, дипломатия и разведка.  

В любом случае армянская государственность должна быть готова к неожиданному развитию событий, в том числеи к военным действиям для защиты и реализации армянских национальных интересов. При этом, повторюсь, необходимо осознавать, что границы на Большом Ближнем Востоке стали во многом условными и могут быть изменены благодаря действиям центров силы и стран региона. Армения должна быть готова к таким сценариям.