К деревне Карин так, расположенной в Шушинском ущелье, ведет спиралевидная, узкая дорога. Утес навис над деревней, как бы охраняя ее.

Карин так (Под камнем) самое близкое к городу село. Может поэтому здесь не бросается в глаза абсолютная безысходность, свойственная многим карабахским селам.

Карин так имеет телефонную связь и газифицирован, в детсад ходит 53 детей, есть школа с 100 учениками, дом культуры, три магазина и целых две библиотеки.

В клубе старые и молодые играют в настольные игры и смотрят телевизор. Индийский канал с круглосуточным показом красивых, романтических любовных историй раджей и рани – здесь самый популярный. Летом, порой, наведываются туристы - в основном работающие в Шуши армяне из диаспоры. Из Шуши приезжают с концертами, театральными представлениями.

Однако впечатление абсолютного рая на земле рассеивается , как только сельчане начинают рассказывать бесхитростные истории своей жизни. Каждая из них начинается с войны. Даже мои маленькие проводницы – три сестры первым делом ведут меня к мемориалу 22 героям, погибшим при обороне села.

Люди рассказывают, что во время карабахской войны до освобождения Шуши село находилось в окружении 2,5 года. Азербайджанцы называли село по своему - Дашалты.

Карин так пытались взять три раза. Решающий бой состоялся 26 января 1992 года. Два регулярных азербайджанских батальона пошли в наступление, у обороняющихся сельчан были самодельные гранаты и винтовки, и всего 40 автоматов. Бой длился несколько часов.

12 каринтакцев и 10 жителей соседних сел, пришедших на подмогу, были убиты, азербайджанцы потеряли 136 человек.

Муж Карине был ранен во время обороны: вражеская пуля пробила ему десны и зубы.

- Он - инвалид второй степени, - говорит Карине, - но ему дали только третью степень, чтобы мало платили. За инвалидность второй степени дают 30 000 драм и по 4000 драм в месяц полагается за каждого ребенка до совершеннолетия. А за третью степень дают только 27 000 драм, детям пособие не полагается.

Семья Карине живет вместе с семьей ее деверя и со свекровью. У нее трое детей, у деверя двое. Живут вдесятером в крохотном доме.

- Разве это жизнь? – пожимает плечами Карине.– Лет 5 назад купили этот домик, - показывает на хижину рядом с домом, где живет, – за 600 долларов. Зарезали свиней, чтобы заплатить за него, но нет денег, чтоб привести его в жилой вид. Надо крышу ставить, полы прибить, стены покрасить. А тут еще три года назад, 18 мая был ливень, он прорвался в дом и круша все на своем пути, хлынул из окон. Столько всего нужно было починить тогда, все наши сбережения ушли на ремонт.

У семьи Карине – небольшой огород, на котором выращивают картофель, фасоль, капусту, если везет с дождями, конечно, овощи продают в городе. Ежедневно из села в Шуши едет автобус.

- Свекровь у меня злая, - шепчет мне она. «Злая», значит сварливая. – Детей много, чего-то не поделят между собой и начинается свара. Ждем, не дождемся, когда переедем. Писали письма в разные инстанции, просили помощь от правительства, однако безуспешно.

Карине рассказывает, и в ее глазах нет злобы, в них не светит и луч надежды. На лице нет никаких эмоций, отражена лишь бесконечная усталость.

Деверь Карине, Владимир, сельский фельдшер и заведующий медпунктом, только что вернулся от больной. В медпункте дела идут так себе. Владимир вспоминает лучшие времена, когда медпункт принадлежал центральной больнице Шуши: тогда из больницы периодически поступали бесплатные медикаменты, часто общались с докторами.

- С 1999 года мы принадлежим сельской общине, - говорит он. – Теперь лекарства часто получаем с опозданием, задерживают зарплату.

У фельдшера зарплата 25000 драм, у медсестры – 20000. Зарплату не получали уже 4 месяца.

У Владимира есть клочок земли в соседней деревне, в Карин таке нет посевных полей.

- Мне досталась земля в Сгнахе, - говорит он, - но не могу я каждый день ездить туда. Сдал в аренду одному человеку, делим доход пополам.

Владимир тоскует по советским временам.

- Тогда в Карин таке работал филиал Электротехнической фабрики Степанакерта. Около 30 крестьян были заняты на фабрике. Был филиал степанакертского шелкообрабатывающего комбината с 70-ю рабочими, колхоз был. А сейчас...

- Однако, - с гордостью добавляет он, - несмотря на не сладкую жизнь, никто не стремится уехать из села. С 1988 года только одна семья покинула деревню. Даже молодежь, в отличие от многих других арцахских сел, остается, получают образование в городе, возвращаются в Карин так. В этом году 15 выпускников из нашего села учатся в Степанакерте. Некоторые работают в конторе Шуши, другие зарабатывают на жизнь тем, что рубят дрова и продают.

Мои проводницы скучают в небогато обставленном, но опрятном кабинете Владимира. Им больше нравится водить меня по достопримечательностям деревни и показывать своим подружкам как диковинку.

Иностранные туристы сошли бы сума от панорамы, открывающейся с любой стены в деревне. Оставив дорогу, мы скачем по стенам вдоль дороги.

- Так веселее и быстрее, - объяснили мне сестры. Младшая, Анна, держит меня за руку, чтобы я не упала с трехметровой стены, а самой годика 2-3. Сами они не боятся ничего, только машин. Все трое такие красивые.

- Ты смотрела «Цветок в пыли»? – скороговоркой спрашивают старшие: Яна и Диана. Это их любимый индийский фильм. Они сами – как цветочки в пыли. Девочки любят свою деревню, но считают, что здесь скучно и нечего делать; они мечтают в один день уехать жить в Степанакерт, в «огромный, красивый город», где Диана станет моделью.

У бабушки с боевым видом, которая утверждает, что ее имя мне ни к чему, я приказываю моей ватаге остановиться.

Бабушка потеряла на войне шестерых, в том числе сына и дочь, живет с вдовой погибшего сына и внуком. Другой сын - инвалид второй степени, а дочь замужем в Степанакерте.

- У сына была медаль второй степени, - с гордостью рассказывает она, - трижды был тяжело ранен, выжил, а вот в четвертый раз настигла пуля, окаянная. 31 год был ему, не было в селе ничего, ни лекарств, ни врачей, никто не мог ему оказать помощь.

А ее дочь носила парням на пост еду. Когда она погибла, ей было всего восемнадцать лет. Еще бабушка вспоминает пса-героя, который носил солдатам в окружении папиросы «Прима».

- У меня муж в июне умер, деньги для похорон взяли в долг, но в этом году - не урожай, долги вернуть не смогли, только фасоль удалось продать. Нам дали землю, только нет у меня рабочих рук. Старший внук учится в Степанакерте, невестка дважды родила с кесаревым сечением, нельзя ей тяжелую работу делать.

- Она в библиотеке работает, поэтому ей не полагаются деньги за погибшего мужа. За сына получаю пособие в 16 000 драм и пенсию по старости – 9 000. Конечно, не хватает. Кое как перебиваемся, завидуя каждому ушедшему из этой жизни...