Мы продолжаем публиковать автобиграфические заметки приговоренного в Украине к пожизненному заключению гражданина Армении Мераби Суслова.

Первая часть, Вторая часть, Третья часть, Четвертая часть, Пятая часть

Война - смерть всем устоявшимся ценностям.

Это был первый день, когда Его вывели в людскую массу осужденных на третий день войны!

... По воздушной тревоге, знакомой оставшемуся поколению лишь по фильмам о Второй мировой войне, все двери на этаже стали друг за другом быстро  открываться. Были слышны крики ,,Бегом в подвал! Воздушная тревога!’’. В вечно тревожной тишине, царящей на посту пожизненно осуждённых - сектора ПЛС, такой ажиотаж был абсолютно неожиданным, немыслимым. Первое, о чем Он подумал, было то, что дверь его камеры вряд ли откроется. За дверью были слышны обрывистые фразы, ажиотаж и быстрые шаги. Подошли к Его двери, но после нескольких обрывистых фраз, которых Он не расслышал, шаги отдалились. В неведении Он отошёл от двери и сел. Почему-то хотелось скорейшей развязки, чтобы ближе к действиям!

Через несколько минут стали слышны приближающиеся к его двери быстрые шаги. Затем Его спустили в подвал, не надев на руки железные браслеты - наручники, символ его публичной кары. Спустившись быстрыми шагами вниз по лестнице, Он оказался в тёмном подвале, где виднелись лишь силуэты, а в пробивавшихся сквозь узкие проёмы дверей от дальних окон полосках дневного света появлялись клубы сигаретного дым. Забитый до отказа зеками подвал гудел тихими пересказами, была слышна навязчивая течь воды, отчего в лицо сразу отдавало сыростью. Одновременно чувствовалась отвратительная вонь фекалий, так хорошо знакомая Ему за столько лет содержания прямо над этим подвалом. Она была намного отвратительнее, со смесью запахов от самокруток табака. Уже  три-четыре года, как после резкого подорожания сигарет многие зеки вынуждены были перейти на  самосад. В секторе пожизненно заключенных   пару раз в месяц передавались по 2 пачки сигарет и около 100 грамм рассыпного чая. В законах содержания были какие-то нормы, по которым сама администрации должна обеспечивать осуждённых несколькими сигаретками в день, но за 12 лет он ни разу не слышал, что вообще кому-либо выдавалось курево.

...Подвал гудел голосами и был полностью забит зеками из его корпуса, где сидели только пожизненники, крытники и карцера. В основном там находились  пожизненно осужденные и так называемые злостные нарушители, приговоренные к закрытому режиму содержания, в изоляции от общей массы, ну и пара штрафников из карцеров.

Глаза медленно привыкали к полутьме. Вдруг из глубины подвала Он услышал: ,,Вон Мераб. Мераб, проходи, давай сюда к нам’’. Оттуда же послышались властные голоса - "дайте пройти!". Толпа перед ним чуть раздвинулась и, пройдя вглубь, он ощутил, как его ноги стали проваливаться в жижу, которой там оказалась где-то местами почти до щиколотки. После пары шагов Он резко остановился и, посмотрев в темноту, непроизвольно воскликнул: "Блиин, тут же всё в дерьме!" И тут же вся масса начала громогласно матюгаться, и  одновременно стали зажигаться встроенные в зажигалки маленькие фонарики.

Несколько стоящих рядом зеков, чьи лица пока были плохо видны, стали светить ему под ноги, и когда он увидел, что вся его обувь  в фекалиях, Он снова, но ещё громче, крикнул: "Блядь, тут всё забито говном!’’ Подвал стал сотрясаться от громкого гула, криков недовольств, мата. Он заметил, как стоящие за ним прапорщики отошли назад и поднялись по лестнице на несколько ступенек. Его снова стали звать, и когда толпа ещё шире раздвинулась, Он, осторожно шлёпая по дерьму, прошёл вперед. Звали Его ребята из сектора закрытого режима - ДПК, которых Администрация чаще изолировала от общей массы за их относительно активную позицию в вопросе защиты своих прав. Вокруг них по понятным причинам было некоторое свободное пространство, ибо примкнуть к этой толпе активных ребят могли лишь те, кому хватило бы смелости и задора, или те, кто пользовался определенным уважением за свою честность, кого знали как не занимающихся стукачеством, кто не усложняет и без того тяжелую жизнь зека доносами в администрацию на своих же. Эта группа из примерно десяти человек стала  здороваться с ним неожиданно очень тепло, все стали его разглядывать, так как много слышали о нем, но ни разу не видели. Некоторые видели мельком, когда его иногда водили в баню, и Он узнал пару лиц. Среди этой так называемой ,,массы порядочных’’ Он не увидел никого из своего сектора содержания, где вместе с ним содержались лишь приговоренные к пожизненному заключению. Вопросы стали сыпаться градом. По ходу к нему  с двух сторон протянулись пачки сигарет, угощение, но Он тактичным жестом отказался и вытащил свой ,,Данхил’’, к которому привык и который с радостью предложил им. Лишь одна рука потянулась за сигаретой и то, как ему показалась, в знак вежливости.

"Сколько ты уже в одиночке?’’ Это был один из большинства вопросов, на который Он ответил первым: "Около девяти лет’’. Послышался ропот жёстких матерщин в адрес администрации лагеря, несмотря на то, что это был тот контингент осужденных, которые явно тоже много настрадались от садизма и беспредела администрации и, бывало, по несколько месяцев содержались в одиночке. Но 9-летний срок пребывания в тюрьме поразил даже их. Он по их взглядам понял, что они присматриваются к нему, вслушиваются в Его слова, желая понять, не поехала ли окончательно у Него крыша, в адеквате ли Он после столь долгой полнейшей изоляции от людей! Он включился сразу, пытаясь не терять ни нить острых проблем, связанных с этой войной и ужасами, страданиями населения, с участью зеков в случае появления рашистов, как стали уже называть русских.  Кто-то сразу протянул ему  красивые чётки, но Он отказался, показав свои. А кто-то из тех, кто не входил в их ,,особый’’ круг, рискнул подойти, держа в руке зажжённую свечу, и  никто не отослал его. А кто-то неожиданно пошутил, что если б не сыпающиеся сверху бомбы, они так и не увиделись бы с ним, после чего сразу же активно пошли рассуждения о нападении русских. Термин ,,рашисты’’ уже был озвучен по телевизору, и некоторые стали осторожно демонстрировать национальный патриотизм, осуждая русских, пытаясь прощупать Его реакцию. В лагерях вопросы национального патриотизма или национализма всегда осуждались неписаными законами ,,чёрного мира’’. Это настораживало всех, кто, конечно же, хотел обсуждать такое историческое событие, каквойна в 21-ом веке, в духе патриотизма.

Он первый задал тон, сказав, что "война - это нескончаемый поток людского горя, и особенно потрясает гибель детей, женщин и стариков’’. Затем Он добавил, что "любая такая неприкрытая форма агрессии непременно приводит к противодействию и партизанщине! И на что рассчитывал этот Путлер,  непонятно..." Затем Он вслух отметил что за всю историю никто так и не мог выиграть партизанскую войну. Лишь великий Александр Македонский смог с этим справиться, заставив несколько тысяч своих солдат и военачальников жениться на местных девушках, создав тем самым совместные семьи. А в конце Он добавил: "У Македонского был такой учитель и наставник как великий Аристотель, а у Путлера - лишь Собчак’’.  Вдруг кто-то ,,остроумно’’ заметил: "Разницу ощущаете, пацаны?" И уверенно поднял большой палец вверх. Было очевидно, что всё внимание и уши остальных зеков обращены к этой группе. И вот уже и многие начали взахлёб критиковать Путина, матерясь по поводу его приказа начать войну! Сзади из толпы послышались реплики о бомбёжках Харькова, Мариуполя... Атмосфера в подвале начала накаляться, становясь все более страстной. Он заметил, как находившиеся там же прапорщики , которые держали в руках большие фонари, стали отходить назад, ближе к лестнице.

Ему захотелось понять реакцию самих сотрудников администрации, но пока не удавалось достоверно выяснить их выбор в случае прихода русских, которые установили бы свою администрацию и управление лагерями. Тем временем заданный им тон осуждения действий Кремя и Путина уже набирал обороты.

...Всё изменилось в одно мгновение. Война как вызывала тревогу, так и давала скрытую надежду. По ходу из толпы послышались реплики: "Пусть дадут нам автоматы, пойдём воевать с рашистами’’. Стоя лицом к выходу, Он заметил, как стоявшие кучкой сотрудники администрации после предложения раздать зекам автоматы, наклонившись друг к другу, стали что-то обсуждать. Это заметили стоящие рядом с ними ребята. И тогда кто-то, громко окликнув по имени одного из сотрудников администрации, спросил: "Ну что, ребята, будем вместе отстреливаться?" Толпа начала безобидно острить по этому поводу.

... Глаза, уже привыкшие к полутьме от увиденного вокруг,  совсем  отвлекли Его от разговоров. Вокруг был ужас: доходившая до уровня ветхих дверных коробок моча вперемежку с фекалиями, покрытые зелёной плёнкой заплесневелые островки.  От увиденного Его передёрнуло и затрясло мелкой дрожью. Ему очень хотелось окликнуть стоящих вдалеке сотрудников и пожаловаться на царяющую здесь страшную антисанитарию, но что-то Его сдерживало. На миг Он ушел мыслями в довоенное время, когда ему приходилось надрывно жаловаться посещающим колониям надзорным службам на чрезвычайную опасность возникновения эпидемии чумы, холеры или чего-то такого же страшного. Однако за много лет  так никто ни разу не поднял этот вопрос, требующий немедленного вмешательства санитарных служб. Особенно невыносимо было летом, когда из-за открытых окон воняло так, что некоторые зеки вынуждены были в страшную жару закрывать окна камер плёнкой. Он сам много раз пытался установить в своей камере плёнку, но у него ничего не получалось, поскольку ему не выдавали ни скотч, ни плёнку, которая уже давным-давно лежала на складе хранения Его личных вещей, высланных Ему семьёй.   

... Уже много часов они все находились в подвале. Табачный дым, смешанный с запахом человеческого пота и отвратительными запахами, исходившими от самих зеков, запахом скопившихся внизу годами отходов, вызывал некое сюрреалистическое состояние. Всё было как в тумане - и от дыма, и от невыносимого запаха газов от людских отходов. Этот ,,сюр’’ был настолько явственным, что слышавшиеся вдалеке взрывы создавали ощущение реальной катастрофы глобального характера - войны. 

... И дольше Века длился день!

Смотрите также:

• "Пожизненное заключение, “обоснованное” пытками и недопустимыми доказательствами"
• Письмо приговоренного в Украине к пожизненному заключению гражданина Армении Мераби Суслова
• Письмо Мераби Суслова его адвокатам в Армении