Hetq.am побеседовал с проживающим во Франции армянским политологом, востоковедом Тиграном Егавяном об отношениях Армении и Диаспоры, армянской общине Франции, армяно-турецком диалоге и других вопросах.

Как Вы расцениваете нынешний этап в отношениях Армении и Диспоры? Достаточно ли они крепки и взаимодоверительны?

Наоборот, никакого взаимного доверия нет. Война показала, что пропасть между Арменией и Диаспорой глубока как никогда. Можно сказать, что нити доверия обрублены. Нет здоровой основы для установления деловых отношений. До сих пор связь между Арменией и Диаспорой основывалась на двух сферах – туризме и гуманитарной помощи. Можно также сказать об ограниченных инвестициях. К сожалению, это проблема не только нынешней власти, она возникла намного раньше – до обретения Арменией независимости и движения за независимость. Зарубежные армянские организации не были готовы принять создание независимого армянского государства, поскольку были обеспокоены тем, что мы, утратив гарантии со стороны России, станем мишенью для пантюркизма. То есть главная проблема была связана с идеей государственности. Вообще у зарубежных армян политическая мысль отсутствует, их идеи в отношении Армении, нации, Армянского Вопроса и государства очень абстрактны. У них отсутствует нормальное восприятие того, что значит иметь государство. Война доказала нам, что мы – нация, не имеющая государственной культуры. Мы не различаем понятия “нация” и “государство”. А действующее правительство хотя и имеет офис комиссара по делам Диаспоры, не сумело создать отношения, основанные на интересах. Главная ошибка властей в том, что им не удалось притянуть в Армению потенциал зарубежных армян. А для Диаспоры Армения и Арцах – абстрактные понятия. Для них главная темой является Геноцид, то есть они сосредоточены на памяти, не понимая, что в Армении они должны играть политическую роль в преобразованиисистемы страны.

А в какой степени, скажем, армянская община Франции, представителем которой являетесь и Вы, интересуется общественно-политической жизнью Армении?

Говоря об армянской общине Франции, обязательно нужно подчеркнуть, что процесс ее формирования длился три этапа: 1920-е годы, когда во Францию переехали пережившие Геноцид армяне, 1970-е годы, когда эмигрировали армяне из Сирии, Ливана, Ирана, и третий – после 1991 года, когда во Францию стали переезжать армяне из Армении. Последние не смогли найти свое место в традиционных структурах общины, поэтому подходы этих групп отличаются друг от друга. В целом, Франция не очень интересуется общественно-политическими вопросами Армении, не следит за ними, не разбирается в существующих здесь сложностях политической жизни. В этом плане переехавшие из Армении армяне более активно интересуются этими вопросами, но они, к сожалению, не могут создать свою структуру. Можно также наблюдать столкновения между представителями классической Диаспоры и приехавшими из Армении армянами, у которых другие подходы к вопросу идентичности. В отличие от классической Диаспоры, которая сосредточена на Геноциде, Армянском Вопросе, вновь приехавшие больше интересуются жизнью в Армении. Мы сейчас встали перед новой проблемой обновления армянских структур Диаспоры, которые давно уже устарели. Говоря о Диаспоре, всегда нужно учитывать, что она является стратегическим рычагом для Армении.

Вы коснулись проблем общины, отметили необходимость обновления устаревших структур. А если взглянуть на вопрос глубже, перед какими вызовами стоит сегодня армянская община Франции?

Как я уже сказал, наша система очень устарела. Мы потеряли много времени, сосредоточившись на вопросе признания Геноцида. Нам не хватает повестки, чтобы понять, какую роль играет армянство Франции в общественной жизни страны, Армении и в целом Диаспоры. Прежде всего нужно отметить, что во Франции армяне пользуются большим уважением, поскольку им удается находить общий язык со всеми. Это обусловлено нашей историей: армяне – народ-посредник, мост между различными нациями. Но мы не осознаем этот важный фактор. Второе, что я должен отметить, мы – самая политизированная община, что обусловлено политической культурой Франции, а также переездом туда ливанских армян. В свое время армянство Ливана было самым мощным политическом очагом. После эмиграции во Францию они активизировали общинную систему. Не следует забывать, что Франция – единственная страна, в которой официально отмечается годовщина Геноцида армян.

И в-третьих, основа отношений Армения-Франция очень слаба. Двусторонняя торговля составляет всего 80 млн долларов, армянские предприниматели из Франции, к сожалению, мало представлены в Армении. Есть еще одно интересующее меня табу. Если учесть, что 70 процентов армян проживают за пределами Армении, в Национальном Собрании страны мы не имеем депутата-армянина из Франции или США, которые были бы рупором Диаспоры, говорили бы о существующих там тревогах. Например, когда речь идет об армяно-турецком диалоге, складывается впечатление, что цель властей Армении – нейтрализовать позицию и цели армян Диаспоры. Или когда премьер-министр заявляет, что Армянский Вопрос – дело только Диаспоры, у меня это вызывает обеспокоенность, потому что необходимо реально учитывать интересы и риторику зарубежного армянства, но, к сожалению, власти Армении не хотят учитывать эту обеспокоеннсть.

Что должны делать власти Армении для укрепления связей с Диаспорой, что они не делают и видите ли Вы в этом некий умысел?

Есть разные вопросы. Например, вопрос двойного гражданства, который в период президентства Левона Тер-Петросяна был вообще закрыт. Тогда не хотели, чтобы армяне из Диаспоры получали гражданство Армении. Ситуация изменилась только в 2005 году, после внесения изменений в Конституцию. Второй вопрос –участие зарубежных армян в политической жизни. Армения находится в очень тяжелом положении, мы уже не можем распоряжаться своей судьбой. Иными словами, есть два варианта. Первый состоит в том, что наше государство должно стать областью России, единым с ней государством. Второй – “диаспоризация” Армении. Что это значит? То есть вместо того, чтобы концентрироваться на использовании финансовых ресурсов Диаспоры или получении оттуда гуманитарной помощи, необходимо заинтересоваться человеческими ресурсами Диаспоры, тем, как использовать потенциал зарубежных армян в различных сферах, как обеспечить приток свежей крови вдействующие здесь структуры. В такой постсоветской стране, как Армения, сохранились почти все те структуры, которые действовали в советский период. Например, почему у нас нет Сената, в котором могли быть представлены зарубежные армяне, избираемые непрямым способом, которые имели бы мало полномочий, но играли бы определенную роль, имели возможность излагать свои идеи. Эта тема никого здесь не интересует. Но если ты хочешь разработать видение, то нужно думать о том, как создать состоявшуюся государственную систему Армении, чтобы иметь более здоровые позиции в мире. А сейчас мы все делаем наоборот.

Чем может Армения привлечь талантливых армян из Диаспоры? Какие конкретные шаги необходимо предпринять, чтобы привезти их сюда?

Положительные инициативы были. Например, программа “иГорц” (“К делу”). Идея хорошая, обнадеживающая. Если мы хотим, чтобы Диаспора “выздоровела”, Армении нужно инициировать эти изменения. Поэтому мы должны заинтересовать талантливых армян из Диаспоры, выпускников университетов, профессионалов в различных областях, чтобы создать здесь новые инфраструктуры. Потому что если мы говорим об иммиграции, то главным препятствием, разумеется, является социально-экономическая ситуация в Армении, а также отсутствие инфраструктур. В условиях отсутствияинфраструктур ты не сможешь привезти сюда людей, а они не смогут перевезти свои семьи, чтобы создать вокруг себя новую экосистему. Приехавшие сюда в последнее время русские привезли с собой свои инфраструктуры:  бизнес, деньги, школу, общественные организации. Армения стала для них площадкой. И хотя в Диаспоре тоже прилагаются такие усилия, но они носят индивидуальный, не общий характер. И те, кто приезжаютсюда, делают это ради идеи. Если мы хотим оздоровить отношения между Арменией и Диаспорой, то должны отказаться от всех лозунгов типа “одна нация – одна культура” и установить естественные отношения, поскольку Армения – нормальная страна с нормальным народом.

Армения, возможно, не рай, но и не ад. Это просто страна, куда нужно ехать ради одной цели. К сожалению, в Диаспоре это не осознают. Но если мы сумеем создать новый образованный класс, привлечь в рамках международных программ студентов, то это будет еще один способ привезти сюда молодежь. Не только Армения нуждается в Диаспоре, Диаспора тоже нуждается в Армении.

Приветствует ли Диаспора текущий процесс урегулирования армяно-турецких отношений? Какие перспективы для Армении Вы видите в этом диалоге?

Здесь два вопроса, которые следует разграничивать. Когда мы говорим об урегулировании отношений двух государств, то здесь армянству Диаспоры сказать нечего, поскольку Диаспора – не государство. Это касается только Еревана и Анкары, и мы не имеем права вмешиваться в этот вопрос. Но когда мы говорим о примирении, то здесь Диаспоре, состоящей из потомков переживших Геноцид армян, есть что сказать. В этом случае  зарубежные армянские структуры должны участвовать в процессе, чтобы наши памятники в Западной Армении охранялись и восстанавливались. К сожалению, в этом диалоге я никакой перспективы не вижу. Такое впечатление, что власти Армении пытаются выиграть время, чтобы Турция не оказывала на нас давление или чтобы нейтрализовать угрозу со стороны Азербайджана. В этом вопросе стратегическое видение и повестка отсутствуют, а власти Армении заняты всего лишь кризисным управлением. Мы плохо усваиваем уроки истории, забываем, что Турция понимает только язык силы. Если у нее есть преимущество, она обязательно его использует. Например, во время армяно-турецких переговоров 2009 года позиции Армении были намного прочнее, поскольку Арцах находился под контролем Армении. Сейчас они будут требовать большего – потребуют Зангезурский коридор, отказ от международного признания Геноцида. Для Эрдогана дипломатия – это торг, а Армения в этом контексте мало что может дать. С другой стороны, дипломатии двух стран сильно отличаются друг от друга. Турецкая дипломатическая школа – одна из лучших в мире, а в Армении только-только пытаются понять, что такое государство и государственность. Поэтому нам нужно подходить к этому вопросу очень осторожно и без эмоций.

Возвращаясь к теме армянства Франции, хочется спросить: едина ли армянская община или в ней имеются проявления раскола? Есть ли группы, между которыми имеются серьезные разногласия?

Разумеется, во Франции, как и везде, в общине есть раскол. Начиная с 2001 года армянству Франции удалось создать формат, которого нет ни в одной другой общине Даспоры. Был создан единый совет, который должен был одним голосом представлять всю общину во власти Франции. Речь идет о Координационном совете армянских организаций Франции (CCAF), который имеет два сопредседателя. Один из них – Мурад Папазян, член Бюро АРФ Дашнакцутюн, редактор журнала “Nouvelle d’Armenie”. Оба сопредседателя действуют в единстве и защищают интересы армянства. Тем не менее, в настоящее время есть два-три конкурента, которые хотят нейтрализовать CCAF и занять их место. Во время войны “лопнули” две такие группы: одна из них называется “Армянское движение”, другая – “Армяно-французский совет”. Обе выдвигают иную повестку. К сожалению, эти два движения стали угождать властям Армении, а Зарэ Синанян, придав им важность, причинил вред армянству Франции. Наши легитимные учреждения ослабели, что является отрицательным сигналом. Поэтому сопредседатели CCAF очень недовольны в частности Зарэ Синаняном.

Поскольку Вы упомянули Мурада Папазяна, позвольте спросить: как Вам кажется, запрет на его въезд в Армению – это проявление политического преследования или есть другие причины?

Это проблема исключительно личного характера. Представленное Службой национальной безопасности объяснение о том, что запрет связан с акцией, организованной во время визита Пашиняна, является ложным и лишенным основания. По мнению некоторых, причина в недавнем визите супруги премьер-министра Анны Акопян в Монако и Ниццу, где она встретилась с “инакомыслящими” армянскими организациями, имеющими тайные связи с турецкими спецслужбами. Это вызвало недовольство CCAF и Мурада Папазяна. Речь идет об общине Ниццы. Очевидно, что указанные мной лица связаны с турецкими спецслужбами. Сделав заявление на эту тему, Мурад Папазян перешел красную черту, поэтому его въезд был запрещен. Мы можем любить или не любить Мурада Папазяна, не соглашаться с ним, но запрещать въезд в страну человека, являющегося одним из известных защитников Армянского Вопроса, предпринимателем, который 30 с лишним лет боролся за признание Армянского Вопроса, - отрицательный мессидж, который власти Армении адресуют Диаспоре. И в этом плане они как будто служат туркам, хотят отдалить друг от друга Армению и Диаспору, ослабить связь между ними. И чтобы Никол Пашинян занимался только вопросами Республики Армения, а не Армянским Вопросом.