Почти на каждой центральной улице Гориса можно заметить группы беженцев из Арцаха. Перед ними стоят всего несколько сумок с вещами – это все то, что они посчитали наиболее важным и успели забрать с собой. Проведя 24 часа в дороге,  люди сидят в неопределенности на ступеньках, камнях в ожидании того, где им выделят жилье. В Горисе размещать новые группы арцахцев уже невозможно – все гостиницы и гостевые дома города заполнены до отказа.  

Припаркованные напротив здания драмтеатра автомобили служат для вынужденных переселенцев временным пристанищем. В полуоткрытых багажниках видных фотографии умерших родственников, предметы быта, мягкие игрушки… В толпе часто встречаются знакомые. Сразу начинаются объятия, расспросы. Самый главный вопрос: вас куда направили? “Это моя давняя соседка, мы жили рядом. Сейчас их отправляют в Талин, а мы пока ждем…” – говорит женщина, держащая в руках паспорт с потертым изображением герба. 

Перед церковью св.Григора в Горисе стоит грузовик, в кузове которого стоят восемь детей. После двухдневной поездки они наконец прибыли в Горис. Грузовик старый, без верха. В нем дети ночевали. После многодневного отсутствия нормальной еды мать детей, 42-летняя Зина Геворкян, наконец получила для семьи горячую пищу и предметы гигиены. Один из детей, Артур, угостил подошедших к грузовику журналистов шоколадом и яблоком.

Настаивал, чтобы взяли. В машине находятся две семьи: в одной шесть детей, в другой – двое. Самый маленький, 10-месячный Арен, лежит на руках матери. Они приехали из села Мирушен Мартакертского района. По словам Зины, 19 сентября, когда начался обстрел, она работала в саду, а дети находились в школе. Прождав некоторое время и убедившись, что огонь не прекращается, они отправились в другое село, а оттуда – в Степанакерт. Из дома ничего не смогли взять. Оставили свой автомобиль в селе и ушли. Грузовик взяли напрокат, а с водителем договорились вернуть машину в Армении. 

“Когда началась война, мы из дома даже спички не взяли, детские вещи не взяли. Посмотрим, сможем ли мы здесь приспособиться…” – говорит Зина. 

С ребенком на руках она заходит в церковь. Здесь на скамейках лежат груды одежды. Зина пытается что-то выбрать для детей и, взяв несколько вещей, выходит. 

“В нашем селе тоже была церковь, мы посещали ее каждую субботу. Жили ни хорошо, ни плохо. Девять месяцев голодали, а под конец отдали Арцах. Пусть бы голодали, но были в нашем Карабахе. Приехали сюда, остаемся на улице, бросив наш дом, наше имущество, наш скот. Стали кочевниками... Мы ни от кого ничего не хотели – ни еды, ни помощи. Если б дорога была открыта, мы бы сами все создали. Что сказать, мы ничего не можем изменить. Никогда не могла представить, что мы потеряем наш Карабах, но – потеряли. Жаль…” ,- говорит Зина, передавая сидящим в кузове грузовика детям еду. 

“Что вы думаете о будущем? Надеетесь вернуться?” – спрашиваю свою собеседницу. 

“О будущем пока ничего не могу сказать. Сейчас у нас даже дома нет, но я надеюсь. Надежда маленькая, но она есть. Когда-нибудь врага там, наверно, не будет, и мы опять вернемся в наши дома. Сейчас для нас это мечта, но я не теряю надежды”,- ответила Зина. 

Водитель стоявшего напротив церкви грузовика завел мотор, чтобы взять направление на Каджаран. За отъехавшей машиной поднялся большой столб пыли. Сидевшие в раскачивающемся кузове дети стали махать нам руками…