Манвел Саркисян, политолог

Ожидаемый после трехлетнего периода подавленности воли общества Армении резкий подъем волны протеста должен был создать атмосферу идейной неопределенности.  Сохраняющийся в стране после бархатной революции 2018 года вакуум политических идей и, соответственно, широкое недоверие к действующим властям и политическим силам, не могли не вызвать политические метаморфозы в виде появления священника в роли лидера нарастающего протеста. Поднятый им лозунг: «отечество и достоинство» призваны были объяснить абстрактную суть массового протеста. Политического движения на базе этого лозунга не появилось. Но, сложившаяся ситуация резко активизировало полемику вокруг роли Армянской Апостольской Церкви в жизни армянского государства. Полемика властей и оппозиции сконцентрировалась именно на этой теме.

Эта полемика была бы не столь интересной, если бы не выродилась в тотальную травлю Церкви со стороны властей и провластных СМИ. Соответственно, возникли вопросы о том: в чем причина столь резкого нигилизма по отношению к роли Церкви в государственных делах? Кстати, был период в истории Республики Армения, когда церковь оказалась и в центре критики оппозиции. Соответственно, можно предположить, что, вряд ли, это является обычным спором о принципе отделения церкви от государства, принятого в правовой философии. Скорее всего, мы имеем дело именно с вульгарной борьбой за власть. Мировоззренческие противоречия вряд ли играют здесь ключевую роль. Действующие власти Армении усмотрели в активности ААЦ посягательство на их власть. Что задумали сами церковники – трудно сказать. На первый взгляд, кажется, что ААЦ встала на пути политики властей Армении, разглядев в ней посягательство на традиционные устои общества. Но, возможно, и со стороны ААЦ проявляется намерение изменить свою роль в системе государственной жизнедеятельности.

Поскольку, антагонизм между властями и ААЦ углубляется, имеет смысл разобраться в глубинной сути этого противостояния. Тем более, что многие причины этого состояния легко распознаваемы. Мы давно имеем дело с девальвацией национальных и политических институтов, периодически создающих дисгармонию в государственной жизни Республики Армения. В условиях отсутствия самостоятельной государственности, религиозные и политические структуры достаточно долгое время определяли параметры жизнедеятельности армянского народа. Появление на политической арене независимой Республики Армения не могло не изменить условия существования всех национальных институтов. Еще помнится конфликт между первыми властями Армении и партией А,Р.Д.Ф.Дашнакцютн в самом начале 1990-х годов.

С момента образования независимой Республики Армения в 1991 году идея «национального единства» вышла в разряд ключевых обсуждаемых тезисов. Такое единство понималось, по преимуществу, в образе некоего идейно-организационного монолита: этнического, религиозного, политического, культурного. Ликвидация диктата коммунистической идеологии должна была создать идейный вакуум, который должны были заполнить идеи из арсенала этнополитической мифологии. Вполне логично, что бурные споры в среде церковников, политиков и общественных деятелей вызвал и вопрос о роли Армянской Апостольской Церкви в новый период армянской истории.

В таких условиях неслучайной была заявка Армянской Апостольской Церкви на законодательное закрепление своих особых позиций. Это было сделано посредством принятия специального пункта в конституции Армении, где в Главе I, статье 8.1 зафиксировано, что «В Республике Армения церковь отделена от государства.
Республика Армения признает исключительную миссию Армянской Апостольской Святой Церкви как национальной церкви в духовной жизни армянского народа, в деле развития его национальной культуры и сохранения национальной самобытности».

Это обстоятельство можно оценить не столько как дань историческим заслугам Армянской апостольской церкви, сколько и как признание особых прав этой церкви в нынешний момент национальной истории. По сути дела, ААЦ получила реальную возможность утвердить за собой право на монопольное влияние в духовной жизни Армении и диаспоре в обмен на поддержку со своей стороны действующих властей Армении. В то же время, ААЦ получила «законное основание» на критику со стороны всех иных религиозных течений. Более того, указанное обстоятельство стало преградой для любых претензий на какую-либо реформаторскую деятельность в рамках церкви. То есть, модернизация церкви изначально стала невозможной.

С учетом того, что по не которым данным в Армении насчитывается более 60 зарегистрированные религиозные организации, в которых состоят до 300 тысяч наших сограждан, указанное обстоятельство должно было стать фактором детерминации религиозной дискриминации в последующие годы. Но, не это обстоятельство является предметом нашего обсуждения в данной статье. Отметим толь, что указанное обстоятельство всегда должно было сохранять серьезный контингент оппозиции по отношению к ААЦ.

Особых противоречий с первых же дней существования Республики Армения между властями и ААЦ не ощущалось. Сохранялась атмосфера лояльности. Но, со временем, вместе с изменением политического качества власти, стали замечаться иные тенденции. Олигархизация власти в Армении привела к тому, что Армянская Апостольская Церковь пошли по пути сращивания с политической системой, тем самым, выбрав путь удовлетворения антиконституционных амбиций друг друга. Церковь сделала свой выбор исходя из тенденций политического развития внутри Армении.

Это обстоятельство стало определяющим на пути развития отношений Церкви и государства в Армении. Период завершения срока президентства Роберта Кочаряна ознаменовался качественными политическими изменениями. Претендующий на пост президента Армении соратник Кочаряна Серж Саркисян начиная с 2006 года еще будучи министром обороны Армении начал реализовывать свою политическую стратегию, базируясь на контингент крупных собственников. С 2006 года началась консолидация наиболее влиятельных политико-экономических групп под флагом правящей Республиканской партии Армении. Многие оппозиционные силы Армении в тот период квалифицировали этот курс как «консолидацию криминала» с целью захвата полномасштабной власти в стране. Несомненно, проблемы выработки своей позиции встала и перед Армянской Апостольской Церковью.

Прошедший 22 июля 2006 года съезд Республиканской партии Армении (РПА) проявил главную тенденцию политической ситуации – готовность ААЦ всячески благословлять эту политическую организацию. На указанном съезде Армянская Апостольская Церковь показала свой выбор. С того же времени в центр внимания начала выходить фигура Предводителя Араратской епархии Архиепископа Навасарда Кчояна. Именно это высокопоставленное лицо ААЦ проявило на протяжении президентских выборов февраля 2008 года неимоверное рвение в деле укоренения курса на вход Церкви в политику, при том, исключительно в форме безапелляционной поддержки действующих властей. Можно утверждать, что именно с этого момента в стране начал утверждаться политико-идеологический симбиоз.

Заинтересованность Республиканской партии Армении в таком симбиозе была понятной. Формально проповедующая узко-националистическую идеологию «нждеизма» РПА дополнила свой идеологический образ религиозным ореолом Церкви. В этом был значительный политический смысл. В условиях полной деидеологизации ведущей политической силы ей понадобилась реальная идея. Общим же интересом стал интерес оттеснения понятия прав человека от сознания общества. Ключевой консолидирующей идеей была объявлена идея единства в противовес свободе личности. Выглядело это как единство «национальной» Церкви и «национальной партии». Увлечение высших госчиновников и крупных бизнесменов религией в Армении выражалось не только в том, что усилиями бизнесменов строилось все больше церквей. Формулы из Библии заполнили речи госчиновников и стали лейтмотивами всех торжественных речей. Высшие должностные лица стали обязательными участниками всех церковных мероприятий сугубо религиозного назначения.

Оппозиционная пресса назвала этот процесс «Союзом креста и меча в Армении 21 века». Сутью этого союза называлась система сохранения теневой экономики, тоталитарных предрасположенностей, ограничение прав и свобод человека, и др. Считалось, что только рука в руку можно сохранить подобное привилегированной состояние. Однако, вполне ожидаемым было и появление в какой-то момент массового недовольства такой позицией ААЦ.

Достаточно симптоматичными в этом отношении выглядели отношения ААЦ и оппозиционной общественности после кровавого финала президентских выборов 2008 года. Возвратившийся тогда в большую политику первый президент Армении Левон Тер-Петросян объявил действующий режим Армении «бандократией» и призвал народ сместить этот режим. Эта ситуация еще больше осложнила положение Церкви. Тогда многими считалось, что, по примеру многих Церквей в мире Армянская Апостольская Церковь должна была четко выразить свое мнение по отношению к правам человека и свободам. В условиях значительной консолидации народа вокруг курса Тер-Петросяна нигилизм общества к властям начал переходить и на Церковь. Тем не менее, духовные пастыри остались верны своему выбору до конца. ААЦ тогда поддержала позицию властей, что вызвало резкий нигилизм по отношению к ней.

Все мосты между крайне негативно настроенной к властям частью общества и Церковью были сожжены. И можно было ожидать, что в какой-то момент антагонизм между оппозиционной настроенной частью общества и ААЦ достигнет апогея. Это произошло в трагическую ночь 1 марта столкновения властей с демонстрантами в Ереване. Заполнивший улицы столицы народ требовал отставки объявленного победителем на выборах Сержа Саркисяна. Власти применили оружие с целью разгона демонстрантов. Между властями и оппозиционно настроенным обществом в тот период никого не оказалось.

Потом часто звучал вопрос: почему Католикос не встал 1 марта между войсками и демонстрантами? Ответа на этот вопрос Католикос Гарегин Второй так и не дал. Не было и какого-либо убедительного обращения к народу. Потому и естественен тот масштабный антицерковный общественный протест, который сформировался в период и после выборов. По крайней мере, до сих пор не прекращающаяся эта полемика. Но более всего, не стихает крайняя степень дискредитации Католикоса Гарегина Второго, что стало свидетельством глубины духовного и политического кризиса в Армении.

Можно утверждать, что именно в описанный период ААЦ недооценила произошедшие в обществе изменения и ту степень кризиса политической ситуации в стране, которая требовала более продуманного подхода. ААЦ осталась в своем амплуа и не больше.  Соответственно, полагать, что ААЦ может в современной истории Армении вести себя по-иному, было бы неверным.

Пришедший в 2018 году к власти Никол Пашинян, изначально проявил нигилизм к ААЦ. Похоже, что свергнувший власть Республиканской Партии Армении в результате массового народного движения, это деятель усматривает в ААЦ, в первую очередь, политического противника. Третирование ААЦ началось непосредственно после ухода РПА с властных позиций, что доказывает такую причину. Новые власти Армении продолжают демонтировать любую опору возможного реванша, усматривая одну из таких опор в ААЦ. Но, как кажется, не только это является причиной нигилизма властей Армении к ААЦ.

В любом случае, мы имеем дело с конфронтацией традиционных институтов и их представлений с политическими реалиями наших дней, где практикуется идея государственного суверенитета. И здесь, трудно утверждать, что ААЦ на протяжении многих веков отдавала приоритет традициям суверенитета. Скорее всего, стратегический подход ААЦ в период отсутствия политической власти в Армении определяла традиция соглашательства с властвующими здесь илами. Но и, понимание суверенитета нынешними властями Армении достаточно спорно. Взятая на вооружение Пашиняном новая концепция Армянского государства, предполагающую полную ревизию понятия «отечество», вызывает серьезное противостояние в обществе. Соответственно, суть происходящих споров пока что может быть оценен как «спор ни о чем».

Исчерпания такого бесплодного спора, как кажется, возможно только при появлении новых политических сил и какой-либо программы реформирования ААЦ. Пока об этом Армения может только мечтать.