Люди, живущие на свободе, когда вы праздновали Новый год и Рождество, в больнице умер Манук Семерджян, который в 22 года оказался в тюрьме и почти 22 года терпел там нечеловеческие страдания. Из осужденных к смертной казни он был первым, кто остался жив и поверил в то, что скоро вернется к нормальной жизни, заживет как все, создаст, наконец, семью, займется любимым занятием. Но такая возможность ему не была предоставлена, хотя закон позволяет пожизеннно осужденным после 20 лет отбывания наказания обращаться для досрочного освобождения. Отмечу, что 20-летний срок заключения уже отбыли еще трое бывших смертников, однако их также по тем или иным причинам не освобождают.

Осужденные к смерти обычно не говорят о тюремных условиях. Нас в первую очередь волнует осуществление правосудия в этой стране. Однако смерть Манука заставила вспомнить о печальной и жестокой тюремной системе первых лет независимости Армении. Сразу отмечу, что ни один закон не предусматривает такое наказание, через которое прошли мы, лишенные свежего воздуха, солнечного света, нормальной человеческой пищи... Манук стал 17-м, кому смертный приговор был приведен в исполнение в такой форме. Когда смертная казнь должна была быть заменена другим видом наказания, Манук образно сказал, что крышка гроба чуть-чуть приоткрылась, проснулась надежда, забрезжил свет...

Однако расстрел был заменен пожизненным заключением, иными словами, медленной смертью. И в новогоднюю ночь крышка каменного гроба закрылась для Манука навсегда.

Я находился с ним в одной камере три года. В течение 6-7 лет мы не выходили на свежий воздух, не видели солнца. 24 часа в сутки мы находились в одной и той же камере, видели одни и те же лица – и больше ничего. После членства Армении в СЕ нам впервые разрешили выйти на прогулку. Тот день я до сих пор помню очень отчетливо. Мы увидели друг друга при дневном свете и ужаснулись: желтые лица, кожа да кости... Мы могли бы без грима сняться в фильме ужасов.

В середине 90-х годов нам почти два года не разрешали иметь при себе даже маленькое зеркальце, поэтому отражение своих лиц мы пытались увидеть на дне алюминиевых мисок. Когда через два года мы увидели себя в зеркале, то нам показалось, что на нас смотрят побывавшие в нацистском концлагере незнакомые люди. 

Мы жили так, как жил Робинзон. Но он хотя бы находился возле океана и мог каждый день заходить в воду. Для нас же душ был роскошью – купаться разрешали раз в год или даже раз в два года. Подробно об этом вы прочитаете в моей второй книге. А пока расскажу о том редком дне, когда нас повели купаться. Пришли и сказали, что нас ведут в баню на втором этаже. И вдруг откуда-то в душевой появилась кошка. Я лет пять не видел животных, поэтому сперва испугался и отскочил в сторону. Потом потихоньку подошел к серому мохнатому существу и начал его ласкать. Обрадовался... нашел щель, через которое кошка проникла в баню. Затем попытался расширить отверстие, чтобы выбраться из этого ада. Одежды у меня не было, но это меня не смущало. Я был готов выйти на свободу даже голым. 

Рассказ о моих страданиях не будет полным, если я не напишу о «мясном» обеде, который нам давали. Кормили нас похлебкой с червями, да еще били, как собак. В этих условиях озлобиться было очень легко, остаться человеком было геройством.

Между тем система на протяжении 20 лет должна была пытаться  вернуть в общество исправленную личность. Во всяком случае вторая из трех целей наказания – это исправление. Но о каком исправлении идет речь, если стоит задача просто выжить!

В конце прошлого года проблемы пожизненно осужденных обсуждались на международной конференции. Мои родные прислали в тюрьму все публикации, в которых рассказывалось об этой конференции. Я узнал о британском опыте, согласно которому пожизенно осужденный проходит путь A-D, у него есть мотивация – оказаться в D, который равнозначен нашему открытому режиму. Более того, в Англии при этом режиме осужденные живут вместе с родными, работают, живут нормальной жизнью. То есть система предусматривает для осужденных своего рода чистилище, длительное время готовит их к полноценной свободе. Я услышал слова английского эксперта о самом важном: он сказал, что в случае с выходящими на свободу пожизненно заключенными повторные преступления почти исключены.

У нас человека 20 лет держат под замком, лишая его самого важного – возможности остаться человеком. А потом... Потом не видел никто. Если судить по примеру Манука, то вынесенный ему смертный приговор был «приведен в исполнение» через 22 года. Следовательно из закона следует изъять недействующую пока норму о том, что посмертно осужденный через 20 лет может обратиться для освобождения. Все равно система пока не идет на этот шаг.

Люди, на мой взгляд, очень важно, чтобы человек, независимо от совершенного или не совершенного им преступления (это известно только Господу) уходил из жизни, от людей, находясь на свободе. Это важно в первую очередь для вас, обладающих физической свободой. 

Мгер Енокян

посмертно осужденный из УИУ «Нубарашен»,

студент юридического факультета Славянского университета