“Раньше я кололся 5-6 раз в день. Делал уколы в очень трудные места. Сейчас, когда вспоминаю, мне становится дурно. Большую иглу всаживал до упора в шею, в глубине есть какая-то вена, меня научили, как ее находить, знали приблизительно. И я это делал каждый день”,- рассказывает Гагик (имя изменено) о своей прежней жизни. Сейчас он отвык от этого. Осуществляющаяся в наркологической клинике Программа метадоновой заместительной терапии (ПМЗТ) помогла Гагику оторваться от наркоторговцев, преодолеть героиновую зависимость.  

Эту программу  финансирует фонд “Глобал”. В процессе лечения больные наркоманией принимают синтетический наркотик метадон в качестве заменителя их наркотического вещества. Постепенно уменьшая дозу метадона, они должны избавиться от наркотической зависимости и выйти из программы.  

“Каждый месяц я уменьшаю дозу на 5 миллиграмов. 15-20 дней чувствую себя неважно, пока организм привыкнет. Потом еще немного уменьшаю дозу. Так нужно снижать порог до тех пор, пока не прекращу принимать”,- говорит Гагик.

Недавно общественные организации “Реальный мир, реальные люди” и “Общественная информация и необходимость в знаниях” провели обсуждение на тему “Метадоновая заместительная терапия глазами специалистов и пациентов”. В нем приняли участие также директор Наркологической клинки Петрос Семирджян и представители организации-спонсора – фонда “Глобал”.

В ходе обсуждения выяснилось, что метадоновая заместительная терапия предусматривает условие – до начала лечения больные должны заключать договор с Наркологической клиникой. Согласно этому документу, пациент обязан ставить в известность врача об используемых им в процессе лечения других наркотических и психотропных препаратах. Пациент также дает согласие на то, что по назначению нарколога программы он без предварительного предупреждения должен сдавать мочу на анализ. И если лабораторное исследование покажет, что кроме метадона он принимал и другой наркотик, то лечащий врач, согласно другому пункту того же договора, имеет право исключить нарушителя из Программы и “сообщить о его правонарушениях в правоохранительные органы”.   

Ну а полицейские же, основываясь на результатах лабораторного анализа, привлекают больного к административному штрафу.

Те, кто оказывают медицинскую помощь и обслуживание в соответствии со ст.19 закона “О медицинской помощи, обслуживании населения”, обязаны обеспечивать тайну сведений, выявленных в ходе обследования, диагностирования и лечения больного, за исключением случаев, установленных законодательством РА.

Для лиц, включенных в Программу метадоновой заместительной терапии, этот пункт законодательства фактически не действует. Результаты медицинского обследования, проводимого в ходе лечения больных наркоманией, на “законных” основаниях, согласно заключенному с пациентом договору, оказываются у полицейских. Однако директор Наркологического диспансера Петрос Семерджян не думает, что передача врачами полицейским результатов анализа больного наркоманией является незаконным шагом. “Государство утверждает, что это болезнь, но та же полиция говорит, что это также преступление. Использование наркотка без назначения врача уже преступление”,- заявил в ходе обсуждения П.Семерджян.    

После этого мероприятия Гагик представил детали проводимого в диспансере лечения. Помимо возможности передачи полиции результатов анализов пациентов беспокоит и другое - результаты всех лабораторных анализов фальсифицируются.

“В какой-то момент они просто так брали анализы, которые даже не проверяли. Писали что хотели, потому был спущен план. И направляли на административный штраф. В нашей бесправной стране со времен коммунистов и по сей день милиция выполняет одну задачу – задержать человека, навредить ему. И если сегодня они на основании результатов анализов не посылают пять-шесть человек платить административный штраф, это значит, что они работают плохо”,- говорит Гагик. 

По его словам, не соответствующие действительности “разоблачения” полиции носят регулярный характер, но пациенты не говорят об этом вслух. “Многие молчат – возможно, они действительно допустили какие-то нарушения, скажем, шесть месяцев назад выпили одну таблетку, но они идут и платят штраф, поэтому нарушения полиции не выявляются”.  

Недавно полицейские назначили Гагику штраф в 200 тысяч драмов. Результаты его лабораторного анализа показали, что кроме метадона он принимал также психотропный препарат диазепам. Гагик утверждает, что он диазепам не принимал, что результаты анализа не соответствуют действительности. Штраф он не выплатил до сих пор “Меня вызвали, хотели быстро написать, но поняли, что я не намерен платить, что могу обратиться в суд и так далее, а у них не было достаточных оснований. Я заявил, что ничего подобного нет и что я платить не буду”. 

По словам Гагика, анализы делают с нарушениями закона, поэтому полицейским невыгодно, чтобы дело дошло до суда. “Для анализа они должны брать две пробы: одну передать на исследование, а вторую сохранить вот для таких случаев. То есть если я не соглашусь с результатами, то могу взять свою пробу для проведения лабораторного исследования в другом месте. Но они этого не делают, а потому одного этого факта достаточно, чтобы судья не назначил административный штраф”.  

Наш собеседник утверждает, что пациенты очень боятся исключения из Программы, потому что находятся в метадоновой зависимости. Наказание их путем исключения из Программы это то же самое, что толкать их на “черный” рынок. По условиям Программы врачи могут пойти на этот шаг. Они знают, что обратившиеся к ним в любом случае согласятся на условия лечения. Пациенты даже не думают о том, чтобы обжаловать пункты договора, потому что при обращении к врачам они находились в бессознательном состоянии.  

“В такие моменты человек абсолютно недееспособен, не понимает, куда идет,- говорит Гагик. – Он просто идет, потому что не имеет альтернативы. В такие минуты не боятся милции, не думают о том, что могут узнать родители, соседи. Им уже все равно. Человек чувствует, что это его последний вариант. И в такие минуты этот договор никакого значения для него не имеет. Так что в этом договоре могут написать все что угодно. И только потом, когда больной уже в нормальном состоянии читает договор, он понимает, под чем подписался и какой ценой все это получает”.