Сразу после переговоров в Вене между руководителями внешнеполитических ведомств стран-сопредседателей Минской группы ОБСЕ по проблеме Нагорного Карабаха МИД Нагорно-Карабахской Республики выступил с официальным заявлением, в котором не только была дана положительная оценка встрече, но и  выражена поддержка достигнутым договоренностям вокруг внедрения механизмов проведения раследования инцидентов на линии соприкосновения, расширения офиса личного представителя действующего председателя ОБСЕ. В заявлении также отмечалось, что НКР разделяет позицию стран-сопредседателей МГ ОБСЕ относительно исключения любой возможности разрешения конфликта вооруженным путем и необходимости соблюдения соглашений о прекращении огня 1994 и 1995 годов. Исходя из этих соглашений, которые были заключены с участием Степанакерта, МИД НКР также отметил: “Логика процесса урегулирования требует восстановить трехсторонний формат переговоров с целью достижения окончательного разрешения конфликта”.  

Когда с положительными заявлениями о “результатах” венских переговоров выступают страны-посредники, Азербайджан и даже Ереван, которые исходят из своих стратегических или тактических интересов, это можно понять. Единственным государством, которое должно высказывать недовольство и возражения по поводу этой встречи, является Республика Арцах, независимо от того, признана она международным сообществом или нет. Для этого Арцах имеет как минимум три веские причины.

Во-первых, в апреле Азербайджан развязал агрессию не против Армении, а против Арцаха. Необходимость же встречи в Вене была обусловлена исключительно новой военно-политической ситуацией, сложившейся именно вследствие этого нападения. Это равносильно тому, как если бы в 1994 г. карабахская сторона не участвовала в переговорах по подписанию Бишкекского соглашения об установлении перемирия.  

Во-вторых, этим наступлением Азербайджан нарушил упомянутое выше бессрочное соглашение об установлении перемирия. А поскольку НКР является стороной, подписавшей эти документы и, тем самым, выступившей в качестве субъекта международного права, то ее участие как в прошедших в Москве 5 апреля переговорах о прекращении огня, так и в венских переговорах должно было быть не логичным, как завляет официальный Степанакерт, а обязательным.  

В-третьих, что самое важное, вследствие этого нападения НКР понесла территориальные потери. Территориальная целостность Карабаха была нарушена по той простой причине, что территории, оказавшиеся под контролем азербайджанских вооруженных сил в результате позиционных потерь, согласно Конституции НКР, охвачены государственными границами страны.   

В ходе переговоров в Вене перед Азербайджаном не было поставлено требование вернуть эти территории. В итоговом заявлении сопредседателей нет ни намека на осуждение агрессии со стороны Азербайджана. По сути, новая ситуация, возникшая вследствие нарушения договоров об установлении и сохранении перемирия 1994 и 1995 гг., в Вене была легитимизирована. Тем самым был оправдан захват Азербайджаном территорий НКР и утвержден новый статус-кво. И когда Степанакерт приветствует эти переговоры и их результаты, он вольно или невольно легитимизирует не только свою изоляцию от переговоров, но и территориальные потерои, независимо от того, составляют они 800 гектаров или одну восьмитысячную гектара. А посему насколько правильно было в правовом и политическом смыслах выражать солидарность в этом вопросе с международным сообществом и сторонами переговоров ради расследования инцидентов или расширения наблюдательского потенциала офиса личного представителя действующего председателя ОБСЕ, или, что то же самое, только ради установления непрочного перемирия.  

Пресс-секретарь президента НКР Давид Бабаян заявил, что НКР не сможет реализовать ни одно соглашение, в достижении или одобрении которого не принимала участия.

Можно ли после того, как Степанакерт приветствовал результаты переговоров в Вене, говорить о том, что НКР одобряет достигнутые там устные соглашения? Если да, то возникает вопрос: согласна ли НКР на то, чтобы после разработки ОБСЕ механизмов расследования инцидентов они была внедрены на новых рубежах на Мартакертском и Гадрутском направлениях, которые появились в результате 4-дневного обострения в апреле?

Между тем реальность показывает, что даже после апрельской войны армянская сторона не изменила доктрину абсолютного согласия НКР с Арменией в дипломатическом поле. Венские переговоры также Степанакерт поддержал исключительно по той причине, что Ереван выразил удовлетворение их результатами.   

Именно из-за такого подхода Нагорный Карабах выбыл из переговоров, что привело к искажению Азербайджаном сути конфликта, представлению его в качестве территориального спра между Арменией и Азербайджаном и косвенного получения им на этой основе разрешения напасть на НКР. А теперь эта доктрина волей-неволей служит оправданию территориальных и даже позиционных потерь. Вследствие такого полного согласия НКР полностью лишишать правосубъектности, и если так будет продолжаться и дальше, то карабахская сторона может лишиться и достигнутых с ней когда-либо соглашений об урегулировании, возможности участвовать в разработке мирного договора. Для этого Азербайджан сделает все возможное.    

Но это не значит, что Степанакерт должен вступить в конфликт с Ереваном. Представить такое не просто страшно, это равносильно предательству. Однако тактика так называемого «управляемого несогласия» как возможность проявить большую гибкость, противостоять международному давлению и восстановить статус НКР как стороны конфликта и переговоров могла и должна была быть использована. Если до 2 апреля это могло считаться несущественным, то сейчас альтернативы такому подходу просто нет. И первым шагом к этому должно было стать выступление Степанакерта против одного только проведения переговоров в Вене, которые никаких существенных результатов фактически не дали. Если это не было сделано для того, чтобы не дать Азербайджану повод спекулировать «несогласием» и продолжать политику войны, то следует отметить, что Баку так или иначе не отказался от этой политики. В противном случае он должен был отвести с передовой ракетно-артиллерийские комплексы и бронетехнику, что, однако, не делается.   

4-дневная апрельская война создала более чем достаточные предпосылки не только для привлечения НКР в качестве стороны переговоров, но и для начала процесса ее международного признания. Между тем Степанакерт и Ереван своим курсом на полное согласие шаг за шагом потеряли этот шанс.