Инициатива Защитника прав человека Карена Андреасяна стать посредником в деле установления диалога между властью и оппозиционным Армянским национальным конгрессом содержит сразу несколько подтекстов.

Во-первых, возникает вопрос: имеет ли он право выступать с подобной инициативой? Правовой основой деятельности ЗПЧ является ст.83.1 Конституции РА, которой устанавливается, что Омбудсмен осуществляет защиту прав и свобод человека, нарушенных государственными структурами, органами местного самоуправления и должностными лицами.

Для осуществления этой единственной функции в законе РА "О Защитнике прав человека" предусмотрены всего три механизма: принимать и давать ход жалобам на нарушения прав человека со стороны государственных органов, ОМС и должностных лиц, выступать с разъяснениями по отдельным вопросам прав человека и представлять текущие или внеочередные доклады о деятельности Омбудсмена и положении с защитой прав человека в стране. О посредничестве или даже возможности посредничества в законе ничего не говорится.

Следовательно, Карен Андреасян не имел никаких правовых основ для выдвижения подобной инициативы, хотя он и утверждает, что может доказать обратное на основе ст.2 закона "О Защитнике прав человека".

Дело в том, что, согласно этой статье, защиту нарушенных прав и свобод человека Защитник осуществляет "в соответствии с основополагающими принципами законности, общественного сосуществования и социальной справедливости". Он, видимо, пытается зацепиться за формулировки "общественное сосуществование" и "социальная справедливость", которые, будучи крайне общими понятиями, могут дать повод для различных трактовок и оправдать любой шаг, любое действие и заявление. Но даже в этом случае трудно доказать, что эти понятия могут обеспечить правовую основу для выступления ЗПЧ в роли посредника между политическими силами.

Из этого вытекает другой вопрос: идя на этот шаг, учитывал ли Защитник, насколько шатки его аргументы и какие последствия это может иметь лично для него и для института ЗПЧ?

Конечно, нельзя исключать, что это предложение Карен Андреасян выдвинул исключительно с добрым намерением найти точки соприкосновения между двумя противоборствующими политическими полюсами, нейтрализовать сохраняющуюся в обществе поляризацию, а также в силу уверенности в себе. Для молодого деятеля это, конечно, положительные качества. Однако проблема в том, что даже вытекающие из общественных интересов действия должны укладываться в рамки должностных полномочий, в противном случае это может быть расценено как самодеятельность, а в некоторых случаях – как злоупотребление должностным положением.

Однако данный шаг вытекал из личных представлений Карена Андреасяна о Защитнике прав человека. Еще два месяца назад он заявил в Национальном Собрании: "Для меня защита прав человека – это услуга, сервис, который нужно предоставлять на бесплатной основе любому гражданину и любому человеку".

Работа Омбудсмена в какой-то степени действительно напоминает услугу. Однако такой подход ограничивает истинное значение института ЗПЧ. Если бы это был всего лишь сервис, то не было бы необходимости создавать институт ЗПЧ – эти услуги в блестящей форме могли бы предоставлять адвокаты. Неслучайно, по закону Защитником прав человека должна быть пользующаяся большим авторитетом в обществе личность, которая благодаря своим качествам, своему потенциалу общественного доверия может добиться укоренения в обществе и государстве осознания необходимости защиты прав человека.

Просто при оказании услуги выполнять такую функцию общегосударственного и общественного значения невозможно, особенно если речь идет о Карене Андреасяне, которого, за исключением журналистских и адвокатских кругов, знают немногие и который не пользуется доверием широких масс, а тем более не имеет ресурса авторитета.

То есть получается, что вместо того, чтобы приспособиться к этой идеологии, новый Защитник приспосабливает идеологию и принципы к своим представлениям о защите прав человека. Это, действительно, может иметь катастрофические последствия, в частности, может привести к искажению философии целой системы, в результате чего институт Омбудсмена превратится просто в рудимент.

С точки зрения мотиваций и политической целесообразности трудно сказать, на что надеялся Омбудсмен. Нельзя исключать, что, учитывая неоднозначное мнение о себе, он наивно попытался увеличить общественно-политический вес как свой, так и института Защитника прав человека. Однако для выдвижения предложения о посредничестве он выбрал не лучшую форму, не лучшие обоснования и не лучший момент.

Во-первых, Андреасян не пользуется тем авторитетом, который позволил бы АНК и властям доверить ему роль посредника, даже если бы они чувствовали в этом острую необходимость. Однако факт, что АНК вообще не нуждается в посредничестве, так как его целью является не ведение диалога, а усиление давления на власти и осуществление смены власти. Исключительно в контексте диалога не нуждаются в этом и власти. Однако из сугубо тактических соображений они могли бы использовать институт Защитника в тонкой и нервной шахматной партии против АНК.

Примечательно, что Карен Андреасян выражает готовность играть роль посредника между Армянским национальным конгрессом и правящей парламентской коалицией. На самом деле у АНК проблемы не с правящей коалицией, а с руководителем страны – Сержем Саргсяном, который создал коалицию с целью укрепления своей власти.

По сути, это можно считать инициативой по изменению формата: вместо формата АНК-Серж Саргсян предпринимается попытка перейти к формату АНК-коалиция, что решает только лишь одну задачу: вывести из игры Сержа Саргсяна и тем самым снизить уровень диалога.

Цель этого тактического шага – снять с повестки вопрос о внеочередных президентских выборах, рассмотрев в качестве альтернативы возможность проведения внеочередных парламентских выборов. Ведь непонятно, как в формате коалиция-АНК будет обсуждаться вопрос принуждения президента к отставке и проведения внеочередных президентских выборов.

Смысл этого "трюка" в АНК как будто поняли, так что колкий намек на включение Защитника в состав делегации властей, которая в дальнейшем будет участвовать в диалоге, не был случайным. Поэтому можно заключить, что наживка, брошенная даже ценой нанесения мощного удара по авторитету института ЗПЧ, не была проглочена.