Три зараженные коровы уже были самым варварским способом спущены с “УАЗ”-а и, прижавшись к стене, мутными глазами озирались вокруг. Уже стемнело, когда сын ошаканского фермера Юрика Айдояна пригнал стадо коров и овец.

Бычок из стада, проходя мимо, попытался вскочить на больную корову, другой бычок лизнул ее в зад. Остальные две больные коровы уже смешались со стадом и покорно шагали в свой новый хлев. Стадо ступало по моче и навозу, которым до его прихода щедро сдабривали землю зараженные коровы.

Новых коров отловили и привязали “отдельно”. Коровник от входа делится на две половины. В одну половину загнали своих коров, в другую половину – 120 овец и три больные коровы. Помещение разделяла сетка, в которой уже были другие овцы с ягнятами. По мнению фермера, сетка надежно защищала овец от больных коров.

- Ты знаешь, что у этих коров бруцеллез? – спрашиваю Юрика.

- Да-а-а, слышал, что-то есть такое.

- Знал, когда покупал?

Езид Юрик внимательно смотрит на меня, пытаясь угадать, куда ведут вопросы. Он заметно нервничает. Еще бы, мы ехали за его “УАЗ”-ом со скоростью 20 км/час всю дорогу от Уши, а теперь мешаем ему работать, задавая наводящие вопросы. Впрочем, со свойственной его народу сообразительностью в таких делах фермер быстро ориентируется:

- Конечно, знал. Я их потому купил, чтобы заколоть, мясо продать специальным мясникам, которые и сдадут его в колбасные цеха.

Просто коровы тощие, месяц их откормлю, потом заколю.

Армянское законодательство разрешает продавать зараженное бруцеллезом мясо. Разрешает и сначала откормить приговоренных на вынужденный убой коров. Но... Больные коровы все это время должны содержаться в абсолютной изоляции.

А Юрик привез коров в открытом “УАЗ”-е, откуда на протяжении всего пути на дорогу, по которой завтра пройдут другие коровы, стекали моча и навоз. За 3-4 дня Юрик приобрел 13 коров. Собирался купить еще три. 7 коров он отправил в Армавир (“в специальное место” – объяснил он уклончиво, отказавшись дать адрес), 6 пригнал в Ошакан, причем трех отвел в хлев при своем доме, а остальных трех привез на большую ферму и смешал со стадом. Две из трех коров, которых мы видели, худыми точно не были и в откармливании не нуждались. Не говоря уже о том, что Юрик, по его словам, заплатил за корову приблизительно 220 000 драм. Не для того же, чтобы еще месяц дополнительно тратиться на нее, а потом заколоть!

Фермер никак не может понять, что это я поднимаю такой шум при обычном бруцеллезе.

- Бруцеллез – не заразная болезнь, - со снисходительной уверенностью объясняет он.

- Так откуда же взялись 13 больных коров?

- Неизвестно, - пожимает плечами фермер, - это болезнь такая, неизвестно откуда прилипает к коровам.

- Я сам болел бруцеллезом, - успокаивает Юрик, - всего 10 лет помотался по больницам и – все, прошло!!!

Не успела я опомниться от этого известия, как Юрик обнадежил еще одной:

- Не усложняй себе жизнь. Половина Армении больна бруцеллезом, несколькими больше, несколькими меньше...

Юрик приобрел зараженных бруцеллезом коров в Уши, на ферме, которую мы давно прозвали булгаковской квартирой номер 50. “Темная квартира” принадлежит Нверу Алексаняну. Огромный коровник Нвера заселен коровами, быками, лошадью, кроликами, (последние, впрочем, долго не задерживаются там, а быстро вымирают), собаками и его работниками. Навоз выкидывается прямо на территорию перед коровником. В хлеву страшная вонь. Летом запах навоза, который уже выкидывается за пределы территории Нвера, почти на крыльца близлежащих домов, становится невыносимым. На жалобы жителей Нвер со снисходительной ухмылкой отвечает: “Вокруг любой фермы должны быть поля, а не дома. Не нравится – идите, постройте себе дом в другом месте“.

В коровнике Нвера Алексаняна работают и там же живут две семьи с восемью детьми. Пятеро из них школьного возраста, но в школу не ходит никто. Весь день дети ковыряются в жидком навозе, падают в него, встают, отряхиваются и, главное, не перестают при этом весело улыбаться. Когда долги семей в местных магазинах достигают астрономической суммы и продавцы отказываются давать продукты в кредит, семьи не гнушаются питаться кишками зарезанных животных, в том числе и зараженных. И ничего, здоровые, как быки. Чего не скажешь о скотине.

В прошлом году именно у Нвера появился и расспространился по всей деревне пастереллез. В позапрошлом году летом от загадочной болезни пали почти все телята.

История с бруцеллезом началась на ферме еще в ноябре прошлого года. У Нвера одна за другой начали выкидывать коровы. В середине декабря мы все уже знали, что на ферме бруцеллез. И забили тревогу: в санэпидемстанцию, в сельскую администрацию. Ферма находится непосредственно по соседству с нашей конюшней, где, кроме лошадей, обитают телята и козы, которые очень быстро заражаются и так же быстро распространяют инфекцию.

В санэпидемстанции нас послали в администрацию села. Там обещали разобраться. Разбираться начали только в середине января. Оказывается, главный ветеринар области Рубик Игитян только недавно узнал о бруцеллезе. Потому что вместо того, чтобы предупредить его, Нвер сам взял кровь и отвез в лабораторию в Ереван. Оттуда, как только получили положительный результат, прислали Игитяну выговор.

На мини- собрании с участием старосты села, Рубика Игитяна и самого фермера Нверу было приказано сдать больных коров на вынужденный убой, отделить здоровых, взять их под контроль и дезинфицировать помещение механическим путем.

Нвер не соглашался ни с чем, тупо твердя, что государство обязано возместить ему убытки. Категорически отказался впускать кого бы то ни было в коровник посчитать и обследовать коров. Ферма – святая святых Нвера Алексаняна. Работникам категорически воспрещается впускать туда кого бы то ни было, да никто особо и не рвется в помещение, где стоит такая вонь, что можно сознание потерять.

- Сколько у тебя коров? – спрашивает Рубик Игитян. Игитян очень хороший врач. И очень мягкий человек. Он слегка беспомощно смотрит на присутствуюших, будто спрашивая совета, как объяснить что-то человеку, который ничего не хочет понимать, даже то, что чем больше коров заразится, тем больше убытков он понесет.

- Было 53, - отвечает Нвер, - у семи был выявлен бруцеллез, я отвез их в другое место, подальше от фермы, и заколол, а мясо сдал в колбасный цех. Осталось 43. У них взял кровь, отвез в лабораторию, жду результата тестов.

Главный областной ветеринар Игитян велел составить акт об уничтожении 7-ми коров, у которых выявлен бруцеллез. Никто не обратил внимания на то, что местом, куда “отвезли подальше и закололи коров”, Нвер в начале разговора назвал Ошакан, а в конце уже Октемберян. Никто не обратил внимания и на то, что если от 53 коров отнять 7, то ни в коем случае не останется 43!

Никто не обратил внимания на то, что этот человек, который печется о безопасности настолько, что отвез убивать коров подальше от своей фермы, как раз перед Новым годом заколол на этой самой ферме двух коров, а внутренности выбросил прямо на дорогу, рядом с выкинутыми уже телятами, и до середины января сдавал в компанию “Аштарак кат” зараженное молоко.

Но когда я, до того молча слушавшая, вмешалась в разговор, сказав, что свидетелей убоя не было, а в результате начатого нами “независимого расследования” выяснилось, что зараженных коров он просто продавал, Нвер стал кричать, что, да, он продал коров, что это только его дело, что он подаст на всех в суд, и, хлопнув дверью, убежал.

У старосты сделалось такое же беспомощное лицо, как и у ветеринара. Староста Уши Г.Атоян тоже замечательный человек. О его безграничной доброте и готовности прийти на помощь рассказывает вся деревня. Но с таким твердолобом, как Нвер, ему, видимо, тоже недостает жесткости. Я выжидательно посмотрела на него.

- Делай, что хочешь, - махнул он рукой. – Я с ним просто не могу.

Нвер продолжал продавать зараженных коров, пока я “еще кого-нибудь не привела”. Дело санэпидемстанции было выявить бруцеллез и доложить об этом в министерство сельского хозяйства, а уже дальше с бруцеллезом должен был разбираться Арагацский центр контроля безопасности пищевых продуктов. Главный спеациалист центра Гевуш Назарян вместе с Рубиком Игитяном появились на ферме как раз в тот момент, когда ошаканский фермер Юрик Сайдоян грузил в “УАЗ” тех самых коров, вслед за которыми мы и поехали в Ошакан.

- Знаешь, что эти коровы больны бруцеллезом? – спросили его Назарян и Игитян.

- Знаю. Везу их в специальное место, чтобы заколоть, - ответил Юрик, который уже не первый год покупал у Нвера скотину и перепродавал ее.

Как и на собрании с участием Нвера, Игитян и Назарян решили поверить фермеру на слово, и с ним никто не поехал. Кроме нас, конечно.

Когда я позже сообщила им, что коровы живут себе припеваючи, смешавшись со стадом, а семь коров вообще отвезли в Армавир, и ветврач, и главный специалист очень удивились. И, как и в случае с Нвером, не могли понять, почему фермер действует себе во вред, заражая собственное стадо.

Гевуш Назарян, тем не менее, в очередной раз заверил, что все под контролем, что они обязательно проследят за тем, чтобы коров изолировали и организовали их безопасный убой, а хлев дезинфицировали. Пообещал, что через месяц в ошаканской ферме тоже устроят проверку и проследят, чтобы коров обязательно закололи.

- Но они уже смешались со стадом! И вообще, как вы узнаете зараженных коров через месяц?

- Я узнаю. Мне достаточно поглядеть на зад коровы, чтобы узнать, есть у нее бруцеллез или нет! - ответил господин Назарян.

Интересно, почему тогда нужно было тратить столько денег на анализ крови каждой коровы, если существует такой простой и быстрый способ?

К началу февраля ситуация не изменилась. Новая арифметика Нвера была краше первой. Теперь на ферме была всего 51 корова, у 16 был выявлен бруцеллез. Их убрали, и в итоге опять остались 43! Кровь этих 43 буренок отвезли в лабораторию на анализы.

Господин Назарян сказал, что для всего процесса нужно время. Мы подождали 2 недели. За это время никто в коровнике не появился. Нвер быстрыми темпами продолжает продавать и резать коров. Закалывает на своей территории, разбрызгивая кровь повсюду. Уже две недели, как наши собаки не выходят из вольеров. Боимся. Вокруг разбросаны внутренности и кровь убитых коров. Даже лошади выводятся из денников с большими предосторожностями. Только ”Аштарак кат” перестал брать молоко у Нвера.

Последний разговор с господином Назаряном состоялся 3 февраля. Он сказал, что болел и не занимался бруцеллезом. (Интересно, в центре, что, больше некому?). На сообщение о том, что, несмотря на приказ, Нвер режет коров на своей территории и продает, сообщил, что бруцеллы погибают при 80-и градусах, и это мясо спокойно можно есть (никто, конечно, не спорит, но, господин Назарян, когда, например, ваша жена готовит толму, как она проверяет соль – уже после того, как мясо заварится при 80-и градусах или пробует сырой фарш?).

А молоко Нверу приказали ни в коем случае не сдавать, а делать из него сыр! Но ведь сыр делают из теплого, а не кипяченого молока. Три сыровара, у которых я решила удостовериться, сказали мне, что из кипяченого молока сыр не получается. Что касается дезинфекции, то Нверу просто-напросто предписали насыпать хлорку в проходе коровника. Потому как у нас в стране нет механизмов для дезинфекции огромного хлева. Как и нет спецальных мест для вынужденного убоя скотины.

Ферма Нвера Алексаняна никогда не проверяется, не очищается, не дезинфицируется, в ней умирают новорожденные телята и новорожденные щенки, вымирают кролики и куры. В ней вместе со скотиной в страшных антисанитарных условиях живут работники фермы со своими детьми. В ней в ужасных условиях содержится сбежавший или украденный у пастухов-езидов армянский волкодав, который везде, кроме своей родины, считается национальным достоянием Армении. Но с владельцем фермы, по непонятным причинам, не может справиться никто – ни сельская администрация, ни санэпидемстанция, ни правоохранительные органы...

Ферма Нвера Алексаняна – одна из тысячи ”бесконтрольных” во всей Армении. На этот факт мне постоянно указывают люди, которые должны были заниматься вспыхнувшей на его ферме эпидемией бруцеллеза, но которые искренне удивляются, почему я поднимаю столько шума из ничего, когда в таком состоянии вся страна. То есть ничего неординарного на самом деле не произошло. А может, если мы будем поднимать шум из-за каждого такого случая, страна выйдет из этого состояния?..