- В этом центре мы все дети - инвалиды, - сразу же сообщила Оля.

- Кто тебе это сказал?

- Наших всегда дразнят на улице, потому что мы отличаемся от других.

- Чем?

- Не знаю, так люди говорят, - пожимает плечами, - всегда говорят: «Вы не похожи на нас». Но мне это не нравится, - после минутного раздумья продолжает она. – Я мечтаю о том, чтобы все люди понимали друг друга, чтобы не ставили различий между собой и не оскорбляли друг друга.

Оле 28 лет. Но она искренна и эмоциональна, как десятилетний ребенок. Она одна из 30 детей, посещающих Центр дневной занятости для умственно отсталых детей при НПО «Пркутюн» («Спасение»).

В Центре Оля посещает кружки вязания и рисоделия. Теперь она ждет, когда ее мать, Тамара, сама работающая в Центре, закончит дела, и они пойдут домой.

- Мы живем недалеко, - говорит она. – Но я не люблю ходить домой одна, боюсь.

- Боишься чего?

- Всего. Сейчас на улицах такое творится, хулиганы, карманники, еще много чего. Я люблю сидеть дома, заниматься своими делами.

Оля родилась здоровым, розовощеким ребенком. Таким же, как ее «нормальные» брат и сестра.

В шестимесячном возрасте Оле сделали прививку против дифтерии. Тамара не может сдержать слез, вспоминая тот день.

- Я сказала врачу, что у ребенка грипп, я чувствовала это по ее дыханию, но она сказала, что легкие у девочки здоровые и отвела ее на прививку. На следующее утро ребенок был полностью неподвижен. Я пыталась кормить ее молоком с ложки, но она не проявляла никакой реакции. Вечером я повезла ее в больницу.

За 20 дней Тамара поменяла три больницы.

Никто не мог сказать, что с девочкой. Наконец ребенку сделали пункцию и поставили страшный диагноз: энцефалопатия – недостаточность кровоснабжения головного мозга.

- Не знаю, что было причиной, грипп или лекарство было старое? В том (1978) году много прививок против дифтерии приводили к смерти.

Олю выписали полностью неподвижной. Ребенок не мог сидеть, голова свисала. Когда ей было девять месяцев, в Ереване распространилась эпидемия гриппа. Несмотря на все предосторожности, Тамара заразилась, а от нее через молоко болезнь перешла к Оле. Ребенок снова попал в больницу.

- Иглу буквально не вынимали из ее неподвижного тельца, кололи везде. Капельницу не снимали круглосуточно и каждый день ждали смерти. В больнице я провела ужасные дни, месяцы. Врагу не пожелаю такого. В конце концов забрала ребенка домой за подпись. Начала лечить ее самостоятельно, перепробовала множество лекарств и других средств, но к врачам больше не обращалась, у меня до сих пор от них страх.

Оля начала кое-как сидеть только в два года. В три почти нормально ходила, а в четыре года Тамара отдала девочку в детсад, так как самой нужно было работать.

После детсада Оля пошла в общеобразовательную школу. Благодаря нечеловеческим усилиям Тамары Оля успевала за всеми и училась на четверки и пятерки.

- Порой до часу, двух ночи сидели с ней, делали уроки. Оля могла знать весь урок наизусть, но пойти в школу и все забыть у доски. Иногда мозг у нее как бы отключался. Часто от бессилия мне просто хотелось ее избить. Но я никогда не делала этого. Я вонзала ногти в ладони, так, что, порой шла кровь, делала больно себе, чтобы не причинять боль ребенку.

Когда Оля переходила в третий класс, Тамара перенесла тяжелую операцию желчного пузыря. Врачи почти не давали ей шансов выжить (хотя прогнозы врачей не оправдались, тем не менее Тамара долго лечилась после операции), у нее не было ни матери, ни свекрови, и классная руководительница посоветовала отцу и дедушке Оли отдать ее в специальную школу для умственно отсталых детей.

- Вы, мужчины, одни не справитесь, - сказала она.

- Меня перевели в спецшколу, потому что я не успевала с таблицей умножения, - говорит Оля. – Мама была в больнице, и мне не хотелось учиться, вообще ничего не хотелось делать.

Мне нравилось в спецшколе, у меня там были друзья, в субботу и воскресенье я приходила домой. Но мама много плакала, говорила, если бы у нас была машина, то я смогла бы приезжать домой каждый день.

Оля только об одном жалеет: ей очень нравится физика, а в спецшколе этого предмета не было.

После спецшколы Оля стала посещать Центр.

- Вышиванию и вязанию я ее научила сама, - говорит Оля. - Я ее подготовила к более или менее самостоятельной жизни. Чтобы она не была обузой для своего брата и его жены после нас. Я разрешаю ей выполнять любую работу по дому. Она одна ходит в магазин за покупками.

Тамара с детства не позволяла дочери выходить во двор, играть с другими детьми можно было только у нее дома, под ее присмотром.

- Многие говорят, я изолировала ее. Но я думаю, так было лучше для нее. Сейчас столько ужасных вещей творится на улице, лучше, если она будет далеко от всего этого. Я вожу ее с собой повсюду, к родственникам, друзьям. Все ее очень любят, и она со всеми очень тепло общается, радуется встрече с ними.

Оля всю свою энергию тратит на рукоделие, занимается домашними делами, смотрит телевизор.

- Не сказала бы, что люблю работу по дому, но я родилась девочкой и должна ее делать, - говорит Оля.

- А во двор выходишь?

- Нет. Все у нас в доме младше меня, или старше. С младшими я не люблю играть, а со старшими чувствую себя скованно: они дают мне понять, что я не такая, как они.

Мои подруги- здесь. Я их всех люблю и уважаю. С девчонками больше люблю дружить, чем с парнями. Мои подруги знают обо мне даже больше, чем мама. Я делюсь с ними своими секретами, и они тоже. Я всегда храню их тайны, если тебе доверились, нужно хранить тайну до конца жизни.

Оля любит театры. Недавно воспитатели сводили ребят на спектакль «Встать, суд идет!».

- Я столько плакала, столько плакала. Там все актеры явно притворялись. Этот актер (исп. главной роли Тигран Нерсисян) тоже притворяется в других спектаклях, но тут он играл так, будто это была его жизнь, будто он почувствовал все это.

Еще Оля безумно любит индийские фильмы о любви с хэппи эндом и фильмы Джеки Чана. Если бы она родилась мальчиком, обязательно пошла бы на каратэ, но ей не нравится, когда девчонки занимаются боевыми видами спорта.

- А ты влюблялась, - спрашиваю у нее?

- Нет, никогда. Но когда полюблю, никто не будет знать об этом, это будет только моей тайной. Если у меня будет парень, он должен хорошо относиться ко мне, уважать меня и не смеяться надо мной.

Когда Оле было 20 лет, ее родителям предложили выдать ее замуж за парня, тоже умственно отсталого.

- Но мы с мужем посоветовались и отказались, - говорит Тамара. – Никто не может предугадать, как сложится их жизнь. Одно грубое слово, неправильный жест, и ее положение может ухудшиться навсегда. Так я хоть рядом, всегда смогу позаботиться о ней.