Участвовавшие в войне парни почти ничего не рассказывают. Вместо них сейчас и в ближайшее время различные сказки будут рассказывать вам другие. Вы видели, чтобы 18-20-летние срочные военнослужащие что-то рассказывали? Они почти не говорят. А знаете почему? Потому что не могут забыть своих погибших товарищей, потому что чувствуют себя виноватыми в их гибели, потому что все время думают о том, что могли что-то сделать, чтобы спасти их и не оставить их тела. 

Поверьте, они сделали все возможное, тем не менее это чувство не будет давать им покоя всю жизнь. Иногда они оказывались перед страшным “выбором”. 

Артак, один из тех ребят, кто на протяжении многих часов отбивал атаки противника в Набиларе (около села Зарислу), рыдая рассказывал, что не смог вытащить тело своего дяди, потому что надо было вытаскивать раненых. Им обещали помощь, которую так и не  прислали, а автоматы уже не стреляли. Те, кто знаком с этой местностью, знают, что именно на этом участке азербайджанцы вышли на дорогу, ведущую к Шуши. 

Не знаю, почему все считают правдой мнение о том, что в этой войне мы потерпели поражение. Я не говорю, что мы могли победить, но мы могли остановить врага на более выгодных для себя позициях. Для подтверждения моих слов необходимо тщательно расследовать каждый день 44-дневной войны, после чего станет ясно, что армия была на своем месте и задачи в основном выполнила. (О довоенном периоде мы многого не знаем, это отдельная тема, и этот период имеет существенное значение. Необходимо выяснить, почему войну так стремительно приблизили к нам.) Любое действие, сдача любой позиции, села, города – отдельная загадочная история. А провал операции в Леле Тепе подтвердил, что Никол Пашинян не оставил нам альтернативы, и колесо поражения, подминая под себя тысячи жертв, начало катиться к Шуши. 

Сейчас у меня нет особого желания ни писать, ни говорить, и я даже не знаю, придет это время или нет. 

Но когда будет создана расследовательская комиссия, командиры рот, взводов, батальонов, полков обязательно заговорят. Я встречался и беседовал со многими из них. Хотел понять, как они оказались в этом водовороте. И после каждой встречи накапливались вопросы, ответы на которые я тогда не мог найти. Потому что меня оторвали от Фейсбука, Интернета, и единственным источником информации были люди. Но оказалось, что “война” шла в Фейсбуке под хештегом “мы победим!”.  

Я не следил за сообщениями Арцруна Ованнисяна, так как по предыдущим периодам знал, что любое его слово нужно проверять. Так было во время апрельской войны 2016 года, так было во время тавушских событий. И так было в этой войне. Скажу, что, как и во время событий в Тавуше, им непосредственно руководил Давид Тоноян. В этой войне основной функцией Тонояна была именно курация пропаганды. А знаете почему? Потому что Давид Тоноян не очень разбирается в военном деле, это могут подтвердить и его бывшие, и нынешние коллеги. Он никогда не участвовал в каких-либо действиях в окопах. А после подписания документа о поражении ушел, оставив в неизвестности тела своих солдат. 

А мы не можем смотреть поражению в глаза…